Пора ли тексты рэперов изучать в школе?

В отличие от поэзии русского рока, которая изучается филологами уже четверть века, рэп в России лишь недавно стал объектом серьезных научных изысканий. Интерес к русскому рэпу — точнее, к той его части, которая представлена исполнителями, уделяющими большое внимание текстам, — в академической среде есть, и это неспроста.

Вообще русский рэп — явление крайне неоднородное, представленное большим числом исполнителей, которые с поэтической точки зрения очень неравнозначны и неравноценны. Умением писать действительно интересные и оригинальные тексты обладает весьма небольшая их часть, однако именно по таким произведениям можно судить, на какие литературные традиции опираются современные рэп-авторы.

Если говорить о возможных поэтических корнях русского рэпа, то первая и самая очевидная аналогия — это поэзия Владимира Маяковского.

В творчестве современных рэп-исполнителей обнаруживается много точек соприкосновения со стихами Маяковского, иногда неожиданных, а иногда и вполне декларативных.

В первую очередь рэп-поэзии родственна поэтическая техника автора «Облака в штанах» — отход от строгой, классической силлаботоники с регулярным чередованием ударных и безударных слогов в сторону тоники, акцентного стиха. Маяковский в русской поэтической традиции может считаться если не основоположником (сама по себе тоническая система стихосложения, конечно же, значительно старше поэта-новатора), то, без преувеличения, самой яркой вспышкой тонического стихосложения.

Другая важная точка соприкосновения — это стилистическая революция Маяковского в области поэтического языка. Поэтика Владимира Владимировича строится на постоянном напряжении, колебании между стилевыми пластами языка, между «красотой» и «уродством» — высоким и низким, поэтичным и площадным, лирическим и бранным. Сходный авангардистскому эстетический вызов, «пощечину общественному вкусу» мы легко найдем у «литературоцентричных» русских рэперов — например, у Хаски, Славы КПСС, групп «Макулатура», «Ночные грузчики», «25/17» и ряда других.

Довольно неожиданно с творчеством русских рэперов перекликается поэзия еще одного «культового» автора ХХ века — Иосифа Бродского. Он также часто уходит от силлаботоники (хотя, конечно, не так, как Маяковский), как бы «расшатывает» стих изнутри, обожает внутристиховой перенос (анжамбеман), сложно и нетривиально конструирует рифму, прозаизирует поэтическую форму — именно эти приемы мы регулярно находим у наиболее интересных в плане поэзии русских рэперов.

На многих особенно интересных с литературной точки зрения отечественных рэп-исполнителей сильное влияние оказала русская рок-культура 1980-90-х годов, особенно Егор Летов — пожалуй, один из главных источников цитирования в русском рэпе. Некоторые намеренно и последовательно насыщают свои тексты литературными аллюзиями, собрав которые можно выстроить их круг чтения, понять, какой прозой и поэзией они увлекаются.

Но, пожалуй, наиболее важный момент, подчеркивающий глубинное родство рэпа и литературы, кроется в самой музыкальной форме этого жанра: рэп-исполнители не поют, а читают.

А ведь это и есть первичная, идеальная форма существования поэзии — ее звучание из уст автора или чтеца. Рэп тоже должен звучать, и чем богаче и интереснее в нем сочетается текстовое содержание с авторской читкой (а она далеко не всегда должна быть виртуозно сложной — иногда, наоборот, рэперы читают намеренно просто, небрежно, даже скучно, достигая тем самым мощного эстетического эффекта), тем он ценнее с литературной точки зрения. И здесь у рэпа обнаруживается еще один неожиданный литературный «родственник» — такая экспериментальная поэтическая форма, как саунд-поэзия.

Как ни парадоксально, но феномен русского рэпа заключается в… самом существовании понятия «русский рэп» — как, впрочем, и «русский рок». Если задуматься, такой акцент на национальной составляющей выглядит довольно странно: когда речь идет о музыкальном жанре, обычно говорят «рок-музыка» или «рэп-музыка», никак не связывая их ни со страной, ни с языком, на котором написаны тексты песен. А вот за сочетаниями «русский рок» и «русский рэп» устойчиво закрепилась своя особая семантическая аура.

Принято говорить о вторичности русского рока, поскольку первые российские рок-исполнители, действительно, копировали западные образцы.

В этом смысле понятие «русский рэп» часто несет ироническое звучание, его вторичность возводится в степень, когда русские рэперы пытаются подражать — не только в музыке, но даже в манере поведения — рэперам американским, при том что это совершенно разные культурные системы.

В то же время, русской культуре вообще присущ подчеркнутый литературоцентризм: известная формула Евгения Евтушенко «поэт в России больше, чем поэт» в принципе определяет взгляд на литературу в России. Если рассматривать рэп в проекции на литературное творчество, то, пожалуй, следует признать, что в российской и американской традиции количество исполнителей, ориентированных на тексты, примерно одинаково. И, что особенно интересно, они далеко не всегда находятся в мейнстриме — напротив, наиболее успешные и популярные у массовой публики рэперы как раз к литературе отношения не имеют. В лучшем случае их тексты могут быть неплохими, но это не более чем словесное сопровождение музыкального ряда, считать это литературой всерьез никто не станет.

С литературной точки зрения можно сказать, что русский рэп мощно эксплуатирует тоническую систему стихосложения, и при грамотном подходе это дает действительно интересные результаты. Я не раз замечал, что тексты некоторых рэперов (например, у Хаски), если их представить на бумаге или на экране компьютера, вдруг оказываются силлаботоническими — ямбами или хореями. Но на слух этого не уловить: при читке исполнитель намеренно делает так, чтобы от ямба или хорея ничего не осталось, компрессируя или, наоборот, удлиняя слоги, акцентируя ударные.

Если филологическим взглядом посмотреть на рэп, неожиданно окажется, что найти там что-то абсолютно оригинальное, такое, чего действительно нет больше нигде, вряд ли возможно. Но это не минус, а, скорее, плюс: это еще раз доказывает, что эти тексты вписываются в те же парадигмы, которые мы привычно называем литературой. Может быть, рэп-поэты используют какие-то приемы более выпукло, дополнительно обнажают поэтическую форму. В своих лучших образцах рэп-поэзия показывает работу со словом. Рэп любит нетривиальные рифмы — неточные, составные, внутренние, панторифмы, когда в двух смежных строках рифмуются все слова. Рэп-поэты работают с ритмом, играют на конфликте и совмещении стилистических пластов, часто используют интертекстуальные механизмы — цитаты, аллюзии. Хотя все эти приемы изобретены, конечно же, не ими, такой подход отводит рэп-текстам свое место на одной полке с лучшими образцами современной поэзии.

Рэп-исполнители, в том числе российские, собирают огромные залы, их треки можно увидеть в плейлисте, пожалуй, любого молодого человека. Но говорить о том, чтобы делать тексты рэперов материалом для изучения в школе, пока рано.

Во-первых, школьный литературный канон — вещь консервативная, он меняется трудно, сложно и долго. Состав авторов и произведений, которые я изучал в школе несколько десятилетий назад, и то, что читают на уроках литературы современные школьники, различается незначительно. Так, под грифом «современная литература» в школьной программе до сих пор представлены Евтушенко, Высоцкий, Рубцов, прозаики-деревенщики — а ведь это тексты, которым уже более полувека. Новые, свежие литературные явления в школьную программу входят с большим трудом. Хотя многие авторы этого, несомненно, достойны.

Если говорить о «старших современниках», полноценно и серьезно, а не вскользь, нужно изучать Бродского и поэтов его круга, например, Евгения Рейна. Свое место в школьной программе должны занять Юрий Левитанский, Лев Лосев, Виктор Соснора, Тимур Кибиров, Дмитрий Пригов, Алексей Цветков, Елена Шварц, из более молодых авторов — Дмитрий Воденников, Борис Рыжий, Мария Степанова, Григорий Дашевский и другие, не менее интересные поэты.

Однако дело не только в консервативности школьной программы.

Рэп-поэзия — крайне специфический литературный материал, и далеко не каждый учитель справится с ним на профессиональном уровне. В 2016 году широкий резонанс получила история, когда хабаровская школьница выдала за стихотворение Мандельштама трек одного из ведущих отечественных рэп-исполнителей и получила за это отлично. Проблема не только в том, что педагог не заметила подмены, а, скорее, в том, что для адекватного представления рэп-материала как фрагмента современной литературной жизни учителю литературы необходимо уметь тонко и детально разбираться в самых актуальных культурных контекстах, а это, увы, не всем под силу. Хотя, почему бы не допустить, что лет через десять ситуация изменится?

Может ли рэп обойтись без музыки? Текст рэп-композиции, отделенный от своей музыкальной части и, что еще важнее, от авторского акта исполнения, производит впечатление рыбы, вытащенной на сушу. Рэп — это звуковая поэзия, состоятельная только в своей полноте. И это то, чем рэп-поэзия отличается от рок-поэзии, которая, как показывают многочисленные ее публикации, вполне может существовать как самостоятельный поэтический текст — например, произведения Александра Башлачева, Егора Летова, Янки Дягилевой, Дмитрия Ревякина, Дмитрия Озерского и других. Возможно, по этой причине русские рэперы довольно редко публикуют свои тексты в формате книги и так акцентируют неотделимость слова от музыки в своих треках.

Можно в качестве эксперимента взять тексты, которые воспринимаются на слух как нечто филигранное, услышать работу со звукорядом, с рифмами, со структурой строки, улавливать, как сама читка определенным образом выстраивает строфу. Но когда ты видишь этот же текст в расшифровке, например, на сайте, возникает впечатление обманутого ожидания, весь эстетический эффект моментально исчезает.

Безусловно, рэп-поэзия оригинальна, а лучшие ее образцы точно можно выделить в отдельный литературный жанр. И, вполне возможно, что ее изучением более плотно займутся филологи. Как это уже произошло с русским роком.

Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.