По данным исследователей из Оксфорда (Oxford Corpus), концепт «метавселенная» (metaverse) в 2022 г. занял второе место по частоте употребления и значимости [1]. Под этим термином лингвисты понимают гипотетическую среду виртуальной реальности, в которой пользователи взаимодействуют с аватарами друг друга и своим окружением с эффектом погружения. Первое зарегистрированное использование термина «metaverse» в Оксфордском словаре датируется 1992 г. Термин использован Нилом Стивенсоном в научно‑фантастическом романе «Снежная катастрофа».
Спустя 30 лет можно констатировать, что метавселенная вошла в социальную жизнь, экономику и право. Например, в 2022 г. выдан первый в мире ипотечный кредит на жилье в метавселенной Decentraland [2]. Аналитики компании Gartner в октябре 2022 года опубликовали доклад о стратегически важных технологических трендах на ближайшее время [3]. К одной из десяти технологий, влияющих на эффективность бизнес‑процессов, они отнесли технологию метавселенной. По оценкам аналитиков, ожидается существенный рост виртуальной экономики, базирующейся на цифровых активах, а к 2027 г. 40% компаний будут использовать комбинацию Web3, облачной дополненной реальности и цифровых двойников. И конечно, это потребует от цифрового права комплексной правовой регламентации технологии метавселенной, которая сегодня отсутствует как явление.
Однако до этого необходимо определить, что следует относить к данному объекту правового регулирования. Зарубежная юридическая наука понимает под метавселенной взаимосвязанные виртуальные среды, управляемые движениями с помощью электромиографии (ЭМГ) и нейронных интерфейсов [4].