Третья персона

Неторопливая драма-иллюзия о том, как писатель в гостиничном номере наедине с алкоголем и лекарствами пытается осмыслить потерю своего ребенка — через литературу.

В парижском отеле пулитцеровский лауреат Майкл (Лиам Нисон) безуспешно бьется над новым романом, когда к нему приезжает его молодая и взбалмошная любовница Анна (Оливия Уайлд) — и тут начинается психологический садомазо-аттракцион. В Нью-Йорке непутевая мама Джулия (Мила Кунис) пытается опротестовать решение суда и добиться свидания со своим сыном, но раз за разом пропускает самые важные встречи с адвокатами; ее муж — известный художник (Джеймс Франко) — обвиняет ее в том, что она чуть не убила их малолетнего сына. В Риме фэшн-шпион Скотт (Эдриан Броуди) встречает в баре томную цыганку Монику (Моран Атиас) и увлекается ею настолько, что готов заплатить сутенеру выкуп за ее дочь.

Со времен удостоенного «Оскара» «Столкновения» прошло десять лет, но автор сценария и режиссер Пол Хаггис снова возвращается к использованному в нем художественному приему — несколько, казалось бы, несвязных сюжетных линий развиваются параллельно, в какой-то момент соприкасаясь и тем самым раскрывая и оправдывая друг друга. Только если в «Столкновении» объединяющей была тема расизма, то в данном случае все более мелодраматично — вина, доверие, подозрения, потеря ребенка. Что к чему, становится понятно только на последних минутах, а до того зрителю приходится послушно наблюдать неспешное развитие трех, казалось бы, никак не связанных историй — догадаться об истинной точке соприкосновения нет почти никакой возможности (если только вы очень внимательный зритель и не смотрели трейлер).

Пол Хаггис создал эпичную картину, очень рациональную и выверенную, но холодную и не вызывающую сопереживания. Получилась кинематографическая рефлексия с блестящим актерским составом на тему творчества и того, как воспоминания живого человека превращаются в писательский нарратив. Несмотря на то что Хаггис погружается в детали, как ни удивительно, это не позволяет характерам раскрыться, а зрителю — сочувствовать. Режиссер вводит зрителя в транс, а потом оглушает неожиданным ходом, но только под конец, когда это уже мало кого волнует. Географические неточности — Анна в Париже подбирает записку, которую написала Джулия в Нью-Йорке — создают ощущение ирреальности происходящего, как во сне. Через все истории проходит фраза-заклинание «смотри на меня», своеобразная проверка на реальность. Здесь все не то, чем кажется, все переплетается, переходит друг в друга: Анна проезжает мимо бара «Американец», где Скотт знакомится с Моникой; в Париже Майкл и Анна проходят мимо картины художника; ярость Джулии, опрокидывающей вазы с цветами, рифмуется с отчаянием Скотта, разбивающего телефон.

Чувствуется, что режиссер провел скрупулезную работу: зрителю приходится думать, чтобы осмыслить происходящее, — но персонажи здесь несимпатичны и неубедительны. Хаггис перехитрил самого себя, чрезмерно увлекшись интеллектуальной игрой со структурой фильма. Получилось, точно как в рецензии Майкла на произведение Анны: «Хорошо выполненная работа с продуманной структурой — красиво, но без души».