Мир! Дружба! Жвачка!

О чем все это

События ностальгического сериала про взросление в эпоху 1990-х разворачиваются в небольшом провинциальном городе, где живут подросток Санька Рябинин (Егор Губарев) и его друзья. Бойкая мама Саши приторговывает на рынке, интеллигентный недотепа-папа преподает на кафедре, а дядя, прошедший Афган, подался в бандиты. Из-за глупости подростков между местным криминальным авторитетом-кавказцем и афганцами начинается война не на жизнь, а на смерть.

Зачем смотреть

Девяностые в кино никогда не были особенно приветливыми. Но режиссер Илья Аксенов, выросший в это время, показывает его с теплотой и, что важно, без приторности. Зелени много, воздух прозрачный, а виды с блочными девятиэтажками и заводскими трубами в теплом фильтре смотрятся даже романтично. Словно это не «лихие 90-е», а оттепельные 60-е.

От сериала «Мир! Дружба! Жвачка!» ждали аутентичных интерьеров, но получили даже больше — дух времени. Нам напомнили не только о чайном грибе в трехлитровой банке, модных кепках из ГДР и зарплате табуретками. Но и о восприятии Америки как рая, в котором все спасутся. О трагедии поколения, прошедшего Афганистан, о неловком вхождении в рыночные отношения. 

В первых эпизодах больше смешного. Но чем дальше, тем драматичнее развиваются события, а герои, написанные парой сочных штрихов, оказываются многосоставными и неоднозначными. Под маской хабалки-мамы (Ксения Каталымова) скрывается мягкость и хрупкость. Дядя Алик (Юрий Борисов), повидавший ужасы войны, страдает от посттравматического расстройства. Дед-правдоруб (Сергей Степин) внезапно обнаруживает умение не делить мир на черное и белое. А 14-летний Санька не только постепенно влюбляется в рыжеволосую оторву Женьку (Валентина Ляпина), но и пробует наркотики, проверяет дружбу на прочность и даже берет в руки пистолет.

Почему можно не смотреть

Тем, кто хорошо помнит это время, некоторые несовпадения бросятся в глаза: таких джинсов не носили, эти пятидесятирублевые купюры уже вышли из оборота, а песня Тани Булановой «Мой ненаглядный» выпущена только в 1997-м. Но если недостоверность в деталях можно простить — все-таки нам показывают миф о 90-х, а не 90-е, — то наивная беспомощность некоторых сцен подводит к грустному вопросу: зачем надо было раскрывать персонажей, если они все равно сводятся к карикатурной однобокости?