Мало кто поспорит, что жанр хорроров как был, так и остаётся темой табуированной — те немногие работы, что по праву дорвались до признания как критиков, так и аудитории, а при этом ещё и кассу собрали, постфактум тихо меняют жанровую принадлежность на более массовые «триллеры» и «боевики». «Молчание ягнят» или «Экзорцист» тому пример. И, тем не менее, жанр этот стоял у истоков кинематографа, и будет существовать до его конца, ибо человек всегда будет чего-то бояться, а творчество — один из наиболее действенных способов преодоления страха как для автора, так и для зрителя.
Есть именитые режиссёры, которые пробовали свои силы в этом жанре в тот или иной момент своей карьеры (Питер Джексон начинал с треш-хорроров, а Тарантино как-то раз объединился с давними друзьями Робертом Родригесом и Элаем Ротом для создания фарсовой дилогии «Грайндхаус»). Есть же те, кто с первых опытов в киноиндустрии зарекомендовал себя мастером конвенциональных «ужастиков» и таковым остался (как вечно старый Джон Карпентер). Но каково это — на протяжении уже пятидесяти лет завораживать зрителя бесконечным насилием, оставаясь на своём пути тонким философом и предвестником новых тревог и страхов? Канадец Дэвид Кроненберг, а точнее его разношёрстная фильмография, попытается дать ответ на этот вопрос.
