За что вы утвердили на главную роль Виталия Назаренко — помимо, конечно, его ренессансной внешности? Как вы вообще людей набирали?
Мне была важна его личная история — чтобы в пространстве экрана было видно, что он живет с какой-то своей тайной. Мне показалось, что в Виталии это есть. Он себе на уме, что бы ни делал. Я понимаю, что наш герой — пассивный на протяжении всего фильма. Наверное, это не сюжетно. Но, по сути, все герои Андрея Тарковского пассивные. Так как на момент съемок я про кино мало что знал и мало что смотрел, мне казалось, это правильный путь, но потом понял, что мог сделать по-другому.
У нас был большой кастинг. Я посмотрел порядка трех-четырех тысяч людей. Мы ездили по деревням Молдовы, Приднестровья, делали кастинги в столице цыган в Сороках. Мы туда приехали с Романом, я ему показал злачные районы, где дома выстроены в виде копий известных зданий мира: копия Большого театра, копия Капитолия или Пентагона. Они чуть меньше, они все не достроены, чтобы хозяева могли не платить налоги. Буквально кусочек крыши отсутствует. Если у тебя дом не достроен, то можно не платить. Прямо там мы делали кастинг — камеру в багажник машины поставили. Была ночь, и Роман говорил, что пора бы отсюда уезжать, что-то тут неладное, а я уверял, что все нормально.
Как, кроме практики, вы постигаете кинонауки?
Последний год после съемок фильма я занимаюсь самообразованием. Сейчас хочу поступить в Московскую антропологическую школу, мне очень интересна философская антропология. Каждый день смотрю по три-четыре фильма, читаю. Конечно, пишу. Слушаю подкасты. Но главное, что учит, — это постоянное нахождение в кинопроцессе. Техническому ремеслу можно научиться быстро, а потом уже на площадке все это закрепить. А вот личность невозможно обуздать и образовать, она либо в тебе есть, либо формируется вне контекста твоего сознания. Еще очень важен потенциал личности. Кому-то достаточно просто снять фильм и попасть на «Кинотавр», а для меня это возможность сказать себе: «Окей, я согласен, пока не умею снимать кино, но знаю свои стремления и добьюсь».
Многое из того, что было для меня интересным раньше, я не доводил до конца. Начал заниматься фотографией, подружился с нашими известными фотографами, профессионалами в этой области, даже с девушкой-моделью познакомился — мы были вместе пять лет. Все шло хорошо, но мне стало скучно, и я бросил. Играл в футбол — меня приглашали и в Россию, в большие клубы, в дубль. Мне уже и зарплату платили, в 16 лет. Я бросил. С музыкой — то же: были сольные концерты, я мог бы и дальше этим заниматься, но наскучило. И сейчас я понял, что кино — та форма, которая идеально соединяет все мои возможности, живопись, музыку, даже одежду. У меня есть идея к следующему фильму полностью создать коллекцию для основных героев и через их одежду продвигать культуру Бессарабии. Эта страна уже больше ста лет не существует, но ее культура очень интересна и связана с Россией, потому что она была ее губернией. Так что я сейчас еще всякие курсы и мастер-классы по fashion слушаю. Я понял, что в кино дойду до какого-то предела, признания моего взгляда на мир.
Кто вам говорит, что вы не умеете снимать кино?
Сам себе говорю. Но я научусь. Вот я был курьером в рекламном агентстве, у нас был случай. Был новогодний корпоратив, и мы играли в «Мафию». А я в Приднестровье в Тирасполе создал клуб «Мафии» — делал такой небольшой бизнес, так что хорошо игру знаю. И вот мы играли на корпоративе, я оказался за столом с менеджерами, после двух партий они сказали: «Не понимаем, как ты нас обманываешь, но получается круто». Видимо, для них умение скрывать правду означало большой потенциал. Давай, говорят, с января работать на другой должности, с топовыми клиентами, будешь получать в семь раз больше. Я подумал и понял: конечно, 300 тысяч это хорошо, но то, что, работая курьером, я мог каждый день заниматься кино, бесценно. Остался на своих 35 тысячах, в общем. И не жалею.