Фильм Разговорник смотреть онлайн

Театральная сцена. Перед зрителями выступают участники «Квартета И» Ростислав Хаит, Леонид Барац, Камиль Ларин и Александр Демидов.

Барац. Помню, мы как-то в Одессе зашли в кафе. Был страшный шторм, лил проливной дождь. А мы сидели под навесом и пили вино, бутылку за бутылкой. Потом мы решили уйти. К нам подошла официантка. Еще вина принести? Нет, уже уходим. Да не выдумывайте! И принесла еще вина. И оказалась права. Мы еще долго сидели, попивая винцо. Вот так и с нами. Мы хорошо идем под выпивку. Впрочем, под выпивку все хорошо заходит. Так что не выдумывайте и наливайте.

Хаит. Мне как-то Алексей Кортнев, лидер группы «Несчастный случай», рассказывал. Летит он в самолете с Ольгой Орловой (она для группы тексты пишет). И выдает ему небольшое стихотворение, где рифмуется слово «ча-ча-ча» со словом «земля». Слушай, но ведь рифма неудачная. Можно было бы, например, поставить «свеча». А Ольга ему и говорит: знаешь, рифма рифмой, но ведь и смысл должен быть. Потом мне Кортнев как-то звонит на день рождения, поздравляет: … тебя, ля-ля-ля-ля… Я говорю: рифма так себе. А он: конечно, надо было сделать бя-бя-бя. Рифма будет лучше, но смысл уйдет.

Барац. А я как-то Пушкина на дуэли победил. Иду я как-то по Одессе мимо памятника Пушкину. Рядом с ним девчонка. Ее приятель готов сфотографировать подругу в обнимку с поэтом. И тут она видит меня. Делает она буквально следующее. Пушкину: ой, извините, я с ним. Не везет Пушкину на дуэлях. Так что теперь я – наше все.

Демидов. Со мной было что-то похожее. Иду по аэропорту, ко мне парень несется. Я приосанился, делаю вид, что его не замечаю. Думаю, сейчас автограф попросит. А он: можно два вопроса? Барац гей? Нет. Ларин бухает? Нет. Спасибо. И отошел.

Ларин. И у меня такой же случай. Зашел я в магазин, выбираю продукты. Подбегает продавщица: вы курицу отложить просили? Нет. И куда эта женщина подевалась? Ладно, теперь небольшая история не про нас, а про настоящих артистов. Где такие бывают? Правильно, во МХАТе. Начало прошлого века, в театре идет генеральная репетиция пьесы Горького «На дне». В зале сидит сам Горький. А у них ведь школа естественного переживания. Так что артисты сходили в ночлежку, подсматривали там: пластика, манера речи. Даже запахи. Отыграли. Выходят на сцену и спрашивают у Горького: ну и как вам? А тот отвечает: работа, кОнечно, прОделана трудОемкая. Но никОму не нужная.

Демидов. А мы вот хотя бы работали над этим спектаклем не очень много.

Ларин. С одной стороны, ты, конечно, прав. А с другой стороны – мы всю жизнь к этому готовились.

Хаит. С возрастом мы постепенно впадаем в назидательность. Хотелось бы попробовать без такого впадения.

Демидов. У нас вообще-то было несколько вариантов начала. Но выбрали мы именно это. И сразу упомянули трех больших поэтов: Пушкина, Кортнева и Орлову. А могли бы начать и вот так.

Ларин. Это было уже не в студенческие годы, но мы еще достаточно молодые были. В октябре 2002 года должны были играть музыкальный водевиль. На сцену выходит наш режиссер Петрейков. В зале повисает тишина. А он говорит: мы не будем отменять спектакль несмотря на то, что этот кошмар с заложниками на «Норд-Осте» еще не закончился, а там среди них есть несколько членов нашего коллектива. И вот тут возникла совсем другая тишина, настоящая. Я такой никогда не слышал.

Но для нас все закончилось хорошо. И когда вернулся с Дубровки Макс Гудко мы на него накинулись с расспросами. Он нам рассказывает: пять раз в день один из террористов поднимался на балкон и созывал остальных террористов на молитву. Как муэдзин. У меня как у хормейстера, конечно, к нему были претензии. Но высказывать их ему я не стал.

Демидов. Мы просто хотим предупредить, что сегодня будет не только весело. Вот у нас был такой случай. Отправляемся мы играть в футбол и выясняем, что не хватает в команде одного игрока. Обращаемся к музыкантам «Несчастного случая»: кто-нибудь может за нас сыграть? Соглашается Рома Мамаев. А потом оказалось, что он в футбол как-то не очень.

И вот идет игра. Рома отвлекается, шнурок развязался, что ли. Нам гол забивают. К нему все бегут. Леня: да как же так … мать! Все бегут. Даже я, который в футбол примерно так же, как Рома: ну что же ты, Рома, б….! А он мне: а я-то думал, что ты с грустинкой!

Барац. Это с тех пор вошло в наш культурный код. Мы понимаем, как это, когда с грустинкой фильм или человек. Это как мама Довлатова, которая корректором работала, могла людей определять следующим образом: так себе человек, морячок через «ё».

Демидов. Значит, так мы и начнем, не только весело, но и с грустинкой.

Хаит. В 2010 году вышел фильм «О чем говорят мужчины». Через два года – продолжение. И вот тогда мы все заработали первые по-настоящему большие деньги и стали думать, куда их можно вложить.

Ларин. Я вот в казино вложил.

Барац. А потом у меня занял, и еще раз вложил.

Хаит. Я тоже туда вложил, но кое-что оставил. Стал думать, что с деньгами делать. У меня родители в Одессе живут. Я решил там для них дом построить, они в нем жить будут, а я к ним в гости буду приезжать. Прикинул – как раз денег на дом хватает. Начали строить, и, как обычно бывает в таких случаях, смета растет: в два раза, потом в три. Потом я просто считать перестал. И на пике моих переживаний по поводу этого дома мне снится сон. Как будто прошло лет 50. Дом уже построен, но он совсем не новый, покосился весь, потрескался. Пустой бассейн листвой забит. Потом я начинаю соображать, раз прошло 50 лет, то родителей уже нет в живых. И брата моего старшего, который с ними живет, тоже нет. Да и я уже умер. Потом смотрю, по участку незнакомый старичок какой-то бродит, что-то бурчит себе под нос, шамкает. Да это же племянник мой Кирюша, сын моего старшего брата. Знаете, как иногда бывает, что не всегда между родственниками складываются близкие отношения. Так вот и у меня с Кирюшей: он в Москве живет, а я даже телефона его не знаю. Я проснулся и думаю: ну и к чему вся эта гонка, все эти усилия? Так я для себя на этот вопрос и не ответил.

Ларин. Чувствуется, что ты впадаешь. Видимо, это неизбежно, как впадение Волги в Каспийское море. Только человек сначала впадает в маразм. А потом уже – в Каспийское море.

Барац. Чего ты хочешь? Возраст. Накоплен опыт. Совершенно бесполезный.

Хаит. Вот и мне хочется кого-нибудь учить, особенно, когда выпью. Недавно я выпил, потом зашел в бар. Там Гоша Куценко, мы с ним знакомы. И я говорю ему: старик, пойми, надо очень много работать! Это я ему говорю. Я в девяти фильмах снялся, а он, наверное, уже в сотне. И что самое обидное, когда я выпью – по мне это не видно. То есть получилось, что я не пьяный мудак, а просто мудак. Это очень неприятно. Утром просыпаюсь: и зачем я все это сказал!

Демидов. А вот у меня такой проблемы нет. Просто утром я вообще ничего не помню. Ладно, начали!

Глава 1. Чтобы понимали.

Барац. Лечу я на самолете в Милан, ночным рейсом. Ну, в самолете я выпил. Потом приезжаю в отель. Там, сами понимаете, тоже выпил. Решил, что город посмотрю завтра с утра. Ложусь спать, плотно окна зашторил, чтобы темно было. Просыпаюсь часа в четыре по моим ощущениям. Собираюсь в туалет. Свет не включаю. Чтобы сон не растрясти. Иду по направлению к туалету. Полная тишина, ни звука не слышно. Нет туалета. Вообще ничего нет. Становится как-то неприятно, а темнота такая густая. Ладно, решил вернуться и кровать нащупать. Нет кровати, ничего нет. Я – есть, а мир исчез. А ведь я как-то привык, что он есть. Дышать становится тяжело. Суки, отдайте туалет, мир верните! Интересно, как будет «суки» по-итальянски? Я вспомнил передачу про космонавтов, которых поместили в ванну с водой температурой 36,6. Так они через две минуты паниковать начали. А ведь это – люди подготовленные. Как я подготовился – вы знаете. Я начал метаться и как ударился мизинцем (позже выяснилось, что об открытую дверь туалета). Боль страшная, но как же я был счастлив, что мир вернулся. Примерно такое же сочетание боли и счастья я запомнил по своему разводу. Как я мир потерял? Просто заплутал в предбаннике перед туалетом, там я и забарахтался. А когда я вернулся, то где-то через месяц меня жена сюрпризом в ресторан повела «В темноте». Есть такой. Мне метрдотель велел ему руку на плечо положить, и я провалился в Милан. Сел за столик, водки выпил. Стало чуть-чуть светлее. Мне официант рассказывает, что так задумано было: в темноте вкусовые ощущения сильнее становятся. Мои ощущения почему-то не улучшились. Официант рассказывает, что у них тут и повара слепые, и музыканты. А в углу стоит пианино. Я попросил проводить меня к инструменту. Нажимаю на клавишу, нота До. Становится легче. Знаю, что справа будет Ре. И она не подвела. Сыграл мелодию, под руками все знакомые координаты. Это я к чему рассказываю? Мы в последнее время все хуже под собой страну чувствуем, она словно уезжает куда-то. Ведь раньше мы обитали в одном и том же культурном пространстве, смотрели одни и те же фильмы, читали одни и те же книги, которые даже на полках в том же порядке стояли. А сейчас с последними поколениями живем как в разных странах. Хочешь фразу начать – и чтобы ее продолжили.

Демидов. Я недавно в ресторане был. Спрашиваю у официанта: какое мясо посоветуете? Он: Ангус на гриле. А я ему тут же на автомате: мир на земле! Он: что? Я ему пою: Ангус на гриле – мир на земле!

Барац. Вы же знаете эту песню: аист на крыше – мир на земле. Про аиста – это такое родное, знакомое. А про Ангуса – просто какое-то звукосочетание.

Ларин. В этом просто образ времени. Тогда аист, сейчас – Ангус. Это не хорошо и не плохо. Был образ такой теплый, но в чем-то фальшивый. А этот Ангус – прагматичный и очень дорогой. Но вкусный, зараза!

Демидов. Или как пароль: аист – Ангус.

Хаит. А мы как-то были в ресторане, так там официант очень был похож на лорда Бэрриомра. Ну, из «Собаки Баскервилей», роль Александра Адабашьяна. И у нас в разговоре: Бэрримор, Адабашьян, Бэрримор. А с нами была одна девушка лет двадцати. Она слушала, а потом спрашивает: а причем здесь Бэрримор – и Ким Кардашьян? Я ей ответить не смог.

Ларин. Про время и про еду. В советские времена была такая переводчица Лилиана Лунгина, жена известного драматурга и мать режиссера Павла Лунгина. Она еще «Карлсона» на русский язык перевела. И вот как-то заходит она в кабинет мужа и спрашивает: что такое гамбургер? У меня в тексте человек идет по аэропорту и несет в руке гамбургер. Муж ей говорит: это, скорее всего, одежда. Почему? Видимо, это что-то вроде плаща из ткани, которая произведена в Гамбурге. Ну, знаешь, как болоньевая ткань от города Болонья. Хорошо, он тогда у меня его через руку перекинет. Через пять минут возвращается, на ней просто лица нет: ты не поверишь! Он его съел.

Хаит. Была такая передача «Музыкальный кисок». Там еще ведущая Элеонора Беляева иногда в конце песню польской группы «Червоны гитары» ставила, такую красивую (напевает). И мы с братом всегда говорили: завтра «Музыкальный киоск» будет. Может быть снова «подскуджежешь» поставят? Так нам слышалось. Недавно переслушал – ничего подобного там нет даже близко. Но почему нам так слышалось?

Ларин. То же самое было, когда я впервые услышал песню Саруханова «Скрип колеса».

Барац. Знаю, о чем ты.

Ларин. Не совсем. Ты думаешь «Скрипка лиса»? А мы тогда к Саше подошли. Он говорит: о чем вы? Это же «Спит комиссар».

Демидов. А что, не так разве?

Барац. Хочется все же, чтобы тебя понимали. Это прямое свидетельство того, что ты есть на этом свете, хочется в ком-то отразиться.

Хаит. А больше всего хочется отражаться в девушках.

Глава 2. Про женщин.

Хаит. Каждый мужчина с возрастом нарабатывает приемы, которые позволяют ему завоевать женщину. Довлатов по этому поводу говорил, что у всех приемы эти бывают разные. У кого-то это юмор, у кого-то деньги. И только у самых тупых член как таковой.

Барац. Среди нас, конечно, таких легкомысленных нет.

Хаит. У меня в 90-е был такой прием. Я знаю Михаила Жванецкого (меня с ним родители познакомили). Я узнавал, где он собирается ужинать. Приводил в этот ресторан девушку. Она видит Жванецкого, меня локтем толкает. Я: хочешь, познакомлю? Конечно. Подходим, минут пять говорим. Как правило, такой вечер для меня заканчивался неплохо. Но, что интересно, ведь Жванецкий и сам поступал точно так же.

Демидов. Точно. Он говорил девушке: хочешь, я тебя со Славой познакомлю?

Хаит. Все было не так. В 60-е он переехал в Россию, его тогда особенно никто не знал. Но он был знаком со многими знаменитостями, в частности с Высоцким. При знакомстве с девушкой у него был такой аргумент, как знакомство с Высоцким. Он спрашивал: хочешь, позвоним Высоцкому? Конечно! Пошли ко мне домой (хорошо, тогда мобильных телефонов не было). Приходят. Жванецкий набирает номер. Высоцкий спрашивает: как ее зовут? Нина. Девушка берет трубку. Я Высоцкий, Нина. Миша мой друг. Все, пока. Но бывали случаи, когда Высоцкого не было дома. Тогда Жванецкий вел девушку на этаж выше. Там жил Барышников. Он открывал дверь и говорил…

Барац. Что, Высоцкого дома нет?

Хаит. Нет, он спрашивал: как вас зовут? Нина. Миша мой друг, Нина. Все. Пока.

Ларин. А если она не верила, что это Барышников, он распахивал дверь и крутил 32 или 33 фуэте в зависимости…

Барац. От количества зубов во рту девушки. Хотя от Высоцкого и Барышникова польза может быть. Смотрели фильм «Белые ночи»? Ну и не надо. Очень средний. Но там есть эпизод, в котором Барышников танцует под песню Высоцкого. Покажете это девушке – далеко продвинетесь. Если понравится, можно переходить к стихам, сначала коротким и смешным. Желательно знакомство с их автором.

Хаит. Наш друг Василий Уткин сочинил блестящее двустишье про аргентинского теннисиста, которого зовут Давид Налбандян: Давид Налбандян на вид долбандян.

Барац. Вася в этом отношении бывает очень хорош. Вот что он мне недавно прислал:

Бродил я в поисках эмпатии

Но послан был к е…е матери.

Ларин. А вот коротенькое из Игоря Иртенева:

Уронил я в унитаз

Как-то тут намедни

Правый предпоследний глаз

И с тех пор все снится мне

Ночью в тишине

Как он там ресницами

Шевелит на дне.

Демидов. А это собственного сочинения:

Серые улицы, серые люди, серое небо, не жизнь, а говно

Все по-другому, наверное, будет, если помыть наконец-то окно.

Ларин. Если это прокатит, то можно будет подлиннее из того же Иртенева:

Женщины носят чулки и колготки и равнодушны к вопросам культуры

Двадцать процентом из них идиотки, тридцать процентов набитые дуры

Сорок процентов из них психопатки. В сумме нам это дает девяносто

Десять процентов имеем в остатке, да и из этих выбрать не просто.

Чего не смеемся? Чувствуется негатив от женской части публики, мщения хочется. Нашлась такая мстительница, Тамара Панферова, она ответила Иртеневу:

Носят мужчины усы и бородки и обсуждают проблемы любые

Двадцать процентов из них голубые, сорок процентов любители водки

Тридцать процентов из них импотенты, у десяти с головой не в порядке

В сумме нам это дает сто процентов, и ничего не имеем в остатке.

Барац. Гендерный баланс установлен. А у меня был случай. Читаю стихотворение, а она говорит: напоминает Бродского. Ну, думаю, она про Бродского знает. И тогда показываешь ей эпизод из своего любимого фильма «20 дней без войны». Там герой Петренко рассказывает герою Никулина, как ему жена в тылу со школьным учителем изменяет. Герман это снял в теплушке, которую гонял по Северному Казахстану. И она слушает великий монолог великого артиста в этом великом фильме, а потом говорит: а вот Камиль Ларин в «О чем говорят мужчины» про счастье – это еще сильнее. И вот как быть с этой фразой? Да, мы тот текст писали. Но какое право эта дура имеет сравнивать нас с великим кино Германа? Меня прямо пополам сломало.

Ларин. Но с другой стороны, это ее мнение. И с ним тоже надо считаться.

Барац. А у меня мнение, что она просто дура.

Глава 3. Пьяные истории.

Ларин. Я шесть лет бросил употреблять алкоголь.

Барац. Как дурак.

Ларин. Это он от зависти. И сделал я это не из-за здоровья, или не потому что сорвал съемку. Мне нравилось состояние, когда я выпиваю. А теперь нравится – когда я не выпиваю. Услышал я как-то от своей бывшей, что я – алкоголик. Пошел к знакомому, наркологу. Тот: давай разберемся. Алкоголик хочет пить – пьет, не хочет – тоже пьет. А пьяница пьет, если хочет, а когда не захочет пить, то и не пьет. Так что ты пьяница. Я ему: я пьяница? Да иди ты в жопу! Сам ты пьяница. А он мне: нет, я – алкоголик. Да как такое может быть? Ты же помогать людям должен. А как ты думаешь люди в эту профессию приходят? И давно ты пить бросил? 8 лет, 4 месяца и 3 дня. То есть для него каждый день – подвиг.

Барац. Похожая ситуация была во МХАТе. Известный артист. Выпивал, потом бросил. Не пьет уже два года, а за спиной все равно его алкашом называют. Обидно ему стало, подходит он к одному МХАТ-овскому старичку, жалуется. А тот: и чего ты хотел? Вот Миклухо-Маклай последние два года своей жизни совсем никуда не ездил, а его все равно называли великим путешественником.

Хаит. Я как-то в студенческие годы сильно выпил, провожать отправился девушку. На электричку опоздал, промерз весь. Добрался до вокзала, в поезде тоже не топили. Поймал такси. Меня везут, а мне еще холоднее стало. Я спрашиваю водителя: что, печки нет? Он говорит: не только. Еще нет лобового стекла.

Ларин. Мы тогда молодые были, возили в Питер «День радио». Обратно возвращаемся в купе. Я и Саша. Еще с нами должен Максим Виторган ехать. Я говорю Саше: давай его разыграем. Ты как бы во сне скажешь: Максим гондон. А что, во сне взятки гладки.

Приходит Виторган. Ложимся спать. Саша сквозь храп: Максим гондон. Никакой реакции. Он еще раз. Снова ничего. Розыгрыш проваливается. Я переворачиваюсь сбоку на бок и как бы сквозь сон: а нельзя погромче? Максим нас, конечно, разоблачил. Было весело.

Барац. Мы как-то в Будапешт ездили в футбол играть на актерском турнире. Мы победили, я гол забил. Садимся в такси, едем к Дунаю, где должны на кораблике событие отмечать. И вдруг Саша сзади глаза водителю закрывает: ослеп, твои действия! Я ему: ты что? А он: а если бы это не я был, а какой-то мудак? Он же должен быть готов к такому повороту событий.

Барац рассказывает историю о том, как на вечеринке в Одессе пьяный Михаил Шац обидел трезвого Майка Тайсона, утверждая, что негры евреев боятся. Тайсон вспомнил, что его воспитала еврейская женщина и не стал принуждать Шаца к оральному сексу, хотя, как утверждает Барац, в глазах Шаца уже читалось согласие на этот относительно безобидный вариант развития конфликта.

Демидов исполняет песню «мои года, мое богатство, послал мне бог Хаита, Ларина, Бараца».

Глава 4. Все люди разные.

Ларин вспоминает о том, как одна зрительница сказала на спектакле, что «Уральские пельмени» все равно лучше, после того, как Демидов выматерился со сцены.

Демидов вспомнает историю о том, как Друзь и Двинятин матерились на кухне, а жена Друзя попросила их выражаться потише: неудобно все-таки, в доме сантехник работает.

Хаит рассуждает, как пишутся выражения «на хер» и «в *опу», слитно или раздельно. Можно ли такие конструкции рассматривать не как существительное с предлогом, а как наречия. Свою лингвистическую инвективу Хаит завершает требованием писать слово б… исключительно через «д».

Ларин рассказывает о своих впечатлениях от комедии, поставленной участниками «Камеди клаб»: это же просто говно! Но люди смеялись просто потому, что на кинокомедии нужно смеяться.

Барац рассказал о способах лечения герпеса. Оказывается, от этой болезни не умирают, она поддается излечению при помощи зеленки.

Барац и Хаит вспоминают о том, как они поступали в ГИТИС и о том, как Барац предал в 3-м классе Хаита, который обкакался на уроке. Так велико было искушение рассказать об этом событии одноклассникам!

Эпилог.

Хаит возвращается к своим мыслям по поводу дома, который он строит. Чтобы не задавать себе сложных вопросов, нужно сделать так, чтобы не оставалось свободного времени.