2 июля 2021 года Президент РФ Владимир Путин подписал новую Стратегию национальной безопасности. Документ является базовым документом стратегического планирования, определяющим национальные интересы и стратегические национальные приоритеты Российской Федерации, цели и задачи государственной политики в области обеспечения национальной безопасности и устойчивого развития Российской Федерации на долгосрочную перспективу. В области экономических вопросов заслуживает внимания тезис о том, что «переход от экспорта первичных сырьевых ресурсов и сельскохозяйственной продукции к их глубокой переработке, развитие существующих и создание новых высокотехнологичных производств и рынков наряду с технологическим обновлением базовых секторов экономики, использованием низкоуглеродных технологий приведут к изменению структуры российской экономики, повышению ее конкурентоспособности и устойчивости». Опираясь на это утверждение, было бы логичным, на наш взгляд, требовать повышения экспортных пошлин на углеводороды, металл, необработанную древесину, и в то же время налоговых послаблений для перерабатывающих отраслей экономики. Об угрозе сохранения экспортно-сырьевой модели развития экономики говорилось и в предыдущей, 2015 года, стратегии. Однако на практике сырьевые компании по-прежнему вывозили необработанную продукцию за рубеж, а ее остатки продавали в России по ценам выше мировых. Остается острой и проблема создания единой государственной системы управления научной, научно-технической и инновационной деятельностью. В принятой Стратегии отмечается, что единой системы управления наукой в в стране нет. Например, до сих пор на бумаге и в теории существуют 15 НИИ, занимающихся вопросами механизации сельского хозяйства. Реально действующих из них нет ни одного. Научную деятельность никто не координирует. А ведь создать современную промышленность без науки невозможно. Вероятно, по мнению авторов стратегии, реформа Российской Академии наук не дала результата и не очень заметно приблизила страну к решению стратегических задач. Одной из важнейших задач Стратегии является увеличение реальных доходов населения, сокращение числа малообеспеченных граждан, снижение уровня неравенства граждан в зависимости от их доходов. Добиться этого можно, с одной стороны, развивая экономику, с другой, правильно регулируя распределение благ, в том числе и за счет мер налогового характера. Еще одним направлением достижения целей Стратегии является денежно-кредитная политика, суть которой сводится к «сохранению макроэкономической устойчивости, поддержанию инфляции на стабильно низком уровне, обеспечению устойчивости рубля и сбалансированности бюджетной системы». На наш взгляд, в новой Стратегии подходы к денежно-кредитной политике стали более размытыми. Так, если в предыдущей редакции утверждалось, что «задачей ДКП является снижение банковских ставок, доступности кредитования за счёт «длинных» денег, возврат российского капитала и сокращение его вывоза за рубеж»…, а «Деятельность Центрального банка Российской Федерации как участника стратегического планирования осуществляется в целях обеспечения национальных интересов и реализации стратегических национальных приоритетов», то в новой – только про инфляцию, стабильность и про умеренное кредитование.. При этом утверждается, что самостоятельной финансово-банковской системы нет. Она, действительно, зависит от доллара, от системы SWIFT, и крайне чувствительна к санкционному давлению. Мер по преодоления этой зависимости в стратегии, однако, не обозначено. Стратегия не лишена внутренних противоречий: с одной стороны декларируется цель строительства современной, сильной и самодостаточной экономики, а с другой – руководство Центробанка странным образом освобождается от этой задачи. Документ должен заставить нас всерьез задуматься о важнейших вещах, определяющих нашу экономическую политику, способствовать продолжению дискуссии о путях развития страны.

Сейчас наступило крайне интересное для рекламной индустрии время - по итогам 2020 года объем рекламы в средствах её распространения составил (по данным АКАР) 473,4 миллиарда рублей, что всего на 4% уступает результатам «до-пандемийного» 2019 года. В первом полугодии текущего года объем рекламных бюджетов (по данным АКАР) составил 255,0 – 257,0 миллиардов рублей, что на 25% превосходит результаты первого полугодия прошлого года, и на 13% результаты аналогичного периода 2019 года. Но положительная динамика роста рынка сегодня не все показывает и объясняет: рынок действительно растет в стоимостном выражении, но если сравнивать абсолютные показатели с лучшими для рынка годами в прошлом, то очевидно, что продолжается фактическое снижение объемов медиа рекламного рынка. Почти вдвое уменьшилась доля рекламы в российском ВВП по сравнению с 2010 г. Это обусловлено и состоянием российской экономики, и падением реальных доходов населения, и существующей практикой слияний и поглощений, которая с попустительства антимонопольных органов разных стран приводит к сокращению конкуренции и соответственно общему снижению затрат на рекламу, одному из важнейших инструментов добросовестной конкуренции. Реклама – элемент экономики России, а рекламная индустрия деятельно участвует в её социально – экономическом развитии, связывая экономику с обществом, производителей товаров и услуг с их потребителями, участвует в формировании единого экономического пространства страны. Реклама служит своеобразным индикатором волатильности национальной экономики, так как она напрямую зависит как от темпов роста, так и от платежеспособного спроса. Сущность маркетинговой коммуникации не изменилась – это процесс эффективного донесения информации о продукте, услуге или идее до целевой аудитории. Но изменились количество и качество коммуникаций, состав маркетингового коммуникационного микса, степень интеграции маркетинговых коммуникаций, их формат и многое другое. Всё это отражается на таких аспектах коммуникационной деятельности как стратегия и планирование маркетинговых коммуникаций, выстраивание процесса коммуникации, разработка и транспортировка контента целевой аудитории, ценообразование, эффективность маркетинговых коммуникаций, коммуникационный аудит, правовое регулирование и саморегулирование маркетинговых коммуникаций, их открытости и прозрачности, ответственности перед обществом. Наряду с традиционными средствами интегрированных маркетинговых коммуникаций появляются новые средства доставки контента потребителям, значительно увеличивая потенциал и возможности медиа коммуникационных компаний, рекламодателей и потребителей рекламы. Как было отмечено в рамках начавшегося сегодня Национального Рекламного Форума - эти и многие другие тенденции развития рекламного рынка России необходимо принимать во внимание при формировании дорожной карты его развития, ведь только единство трех столпов медиа рекламного рынка: БРЕНДЫ. ПОТРЕБИТЕЛИ. КОММУНИКАЦИИ служит залогом успеха, и пропуском в будущее для всех его участников, ещё более технологически сложное, но и ещё более интересное.

«Законопроект о риелторской деятельности. Чего ждать? Какова его роль для рынка недвижимости?»В настоящее время предпринимается новая попытка принятия закона о регулировании риелторской деятельности. Законопроект, подготовленный Российской Гильдией Риэлторов, комментирует член Комитета ТПП РФ по развитию и поддержке малого и среднего предпринимательства Павел Рыбушкин.В России ежегодно около 75 % сделок с недвижимостью проходит с привлечением помощи риелторов. По оценкам экспертов, в этой профессиональной области сегодня занято более полумиллиона человек. При этом работа риелторов никак не урегулирована. До сих пор не очерчен круг их прав и обязанностей, нет единых требований к профессиональной ответственности такого рода посредников. Между тем эти факторы являются важными для наведения порядка в сфере недвижимости.В год в России заключается сделок на сумму более 6 трлн рублей. Это превышает годовую выручку строительной отрасли. Риэлтерские услуги приносят до 150 млрд рублей выручки. Кроме того, отсутствует ответственность за оказание некачественного сервиса и реализация мошеннических схем с недвижимостью граждан. Из-за обращения к недобросовестным или непрофессиональным посредникам и заключения сделок в простой письменной форме собственники теряют недвижимость. При этом, даже если дело удается раскрыть, пострадавшие не могут получить компенсацию своего ущерба, так как за виновными не закреплено никаких мер ответственности. За 2020 год было совершено 7,2 тыс. преступлений, связанных с операциями с недвижимостью. До судебных приговоров доходит только одна пятая всех зарегистрированных случаев, т.к. порой крайне трудно квалифицировать те или иные действия в качестве мошеннических.Поэтому необходимо законодательно выделить сферу риэлтерской деятельности и ее место в правовом регулировании. Кроме того, необходимо определить систему уплаты налогов риелторов, установить барьеры доступа в профессию, утвердить профессиональный стандарт работы и ввести обязательное страхование ответственности.Также необходимо признание индустрии посреднических услуг в сфере недвижимости государством как отдельной социально значимой отрасли экономики Российской Федерации со специальным регулированием деятельности на уровне государства (необходимость выработки государственной политики в отношении отрасли, наличия профильных регулирующего и контролирующего органов) и самой отрасли (обязательное саморегулирование с членством всех СРО в Национальном объединении).Для легитимизации в глазах потребителей и работников отрасли необходимо наличие профильного закона, стандартов и правил работы, норм этики, контроля со стороны государства и зафиксированной ответственности с инструментами компенсации (конпенсационные фонды).Помимо четких определений, раскрывающих суть риелторской деятельности, в законе будет указан принцип построения саморегулируемой организации риелторов. Риелторская компания должна быть членом саморегулируемой организации (в каждом субъекте страны может быть по одной такой организации). Принцип ее работы похож на СРО в строительстве – есть ссылка на образование, страхование, специализацию, аттестацию и т.д.Кроме того, в новом законе риелторы будут встроены в систему профессиональных участников рынка недвижимости по типу нотариусов и банков, они также получат право получать информацию от органов власти.А главное – новый закон должен сократить масштаб мошенничеств и увеличить доходы бюджета, с началом его работы около 50 процентов риелторов – недобросовестных участников отрасли – просто уйдут с рынка, поскольку закон поставит их в неравные условия с легитимными участниками.

Банковский сектор является сегодня основным финансовым источником для федеральных и региональных структур, потому что занимает более 80% активов. Об этом «Регионам России» рассказал Председатель Совета по финансово-промышленной и инвестиционной политике, член Правления ТПП РФ, член генсовета «Партии Дела» Владимир Гамза. Реализация всех программ государственной поддержки идет через банки. На данный момент в России объем финансирования федеральных госструктур со стороны банковской системы составляет около 8,5 трлн. рублей, анализирует Председатель Совета по финансово-промышленной и инвестиционной политике ТПП РФ Владимир Гамза. «Но если говорить о чистом объеме предоставляемых ресурсов федеральным структурам, то это порядка 4 трлн. рублей», – считает эксперт. Потому что остальной капитал институты власти держат на депозитах. Если говорить о региональной экономике, то цифры там значительно меньше. Государственным структурам банки предоставляют примерно 1,3 трлн. рублей, из которых на депозитах 850 млрд, сообщил эксперт. Следовательно, около 450 млрд. рублей – это чистое сальдо финансирования региональных структур, подытожил эксперт. Получается, что на проекты регионального развития банки выделяют в 9 раз меньше, чем на поддержку идей и планов федеральных органов власти. С другой стороны, член Правления ТПП РФ Владимир Гамза отмечает, что в принципе кредитные организации не обязаны финансировать государственные структуры. Тем более в ситуации, когда в профицитном Фонде национального благосостояния (ФНБ) есть резерв в 10 трлн. рублей – по сути, сумма, которая покрывает банковскую поддержку госорганов. «Именно правительство должно заниматься финансированием госструктур», – отметил эксперт Гамза.   В свою очередь, мировая практика свидетельствует о том, что регионам не только выгодно иметь собственные банки. «Это обязательное условие независимой экономической политики, как регионов, так и муниципалитетов», – поясняет Владимир Гамза. Он обращает внимание, что в развитых странах мира от 40% до 60% финансовых ресурсов  в макроэкономике обеспечивают региональные и муниципальные финансовые организации, как кредитные, так и нет. В России же региональные банки занимают всего 5% активов, сообщил эксперт. Ситуация осложняется тем, что у четверти субъектов федерации нет собственных банков. «А ещё в 24 регионах по одному», – объясняет Председатель Совета по финансово-промышленной и инвестиционной политике ТПП РФ Владимир Гамза. Причем в массе своей это малые банки, среди которых только крупных единицы, комментирует эксперт. Тем не менее, в числе крупных региональных есть тройка, которая наиболее активно финансирует региональный бизнес, прежде всего, МСП: Центр-инвест, Кубань-кредит и Промсоцбанк (ПСБ).

Глубокая переработка сырья Эту задачу нефтегазовый сектор должен решить как можно скорее  Пандемия и декларированный развитыми странами уход от углеводородного топлива оказывают существенное влияние на важнейший для России сектор экономики - сырьевой. Что сейчас происходит с ценами на нефть и газ? Удалось ли нашей стране сохранить уровень добычи сырья? Каковы перспективы трансформации энергетической отрасли? Эти и другие вопросы затронул в ходе онлайн-конференции председатель Cовета Союза нефтегазопромышленников России Юрий Шафраник. Встреча с журналистами прошла в Международном мультимедийном пресс-центре «Россия сегодня». – Юрий Константинович, пандемия продолжает оказывать влияние на российский нефтегазовый сектор? – Нефтегазовый рынок восстановился. По некоторым параметрам докризисные показатели даже перекрыты. Следует также помнить, что вклад нефтяников в экономику страны – это не только прямые поступления в бюджет. Каждый занятый в этой сфере дает работу минимум пяти людям, работающим в других отраслях производства. – Страны ОПЕК+ приняли решение об увеличении добычи нефти с августа до конца года на 400 тысяч баррелей в день ежемесячно. Как это отразится на России? – У нас также увеличена квота добычи. Но этого недостаточно для того, чего мы хотели бы достигнуть. Главное сейчас – не снизить инвестиционные вложения в нефтегазовый сектор. Потому что это по цепочке скажется на всех отраслях, вплоть до металлургов. Нужно иметь в виду, что на следующем заседании ОПЕК+ могут быть приняты решения о дальнейшем увеличении добычи. Потому что никому из нефтяных стран не выгодно, чтобы цена задиралась слишком высоко. Долларов 60–70 – приемлемая цена на сегодня. Нужно найти баланс и, главное, потом выполнять принятые решения. А это чрезвычайно сложная задача. – Канцлер ФРГ Ангела Меркель заявила, что Европа шаг за шагом намеревается достичь климатического нейтралитета, уйдя от углеводородного топлива. Россия сохранит доминирование на европейском рынке энергоносителей? – Ничего вечного не бывает. Когда-нибудь и наше доминирование может исчезнуть. Но это будет за пределами 2035 года. Пока можно констатировать: Россия была, есть и будет базовым поставщиком энергоресурсов для Европы на ближайшие пятнадцать лет. Но меня коробят популистские высказывания в прессе о политике Европы, о том, что она взяла не тот курс. Надо помнить, что Европа – потребитель. А потребитель всегда прав. Они выработали политику ухода от углеводородного фактора. И они ее выполняют. С огромными успехами, порой с ошибками. И мы далеко отстали от их успехов в этом направлении. Сегодня в Германии до 50 процентов энергии вырабатывается из возобновляемых источников. В целом по Европе – более 20 процентов. – Европа может сегодня полностью покрыть энергопотребление «зеленой» энергией? – Нет, безусловно. От газа есть выбросы, но они небольшие. В Европе пока еще полностью даже от угля не отказались. Но по углю они уйдут в ноль в ближайшие пять-десять лет. А по газу до 2035 года все будет для нас благополучно. Что будет дальше – отдельная тема. – Что может предпринять Россия, чтобы в полной мере восстановить диалог с Европой по энергоносителям? – Нужно успокоить потребителей. России, газодобывающим компаниям невыгодно загонять цены выше обеспечивающих нам эффективность и вложения в новые проекты. Плясать нужно от потребителя. – «Северный поток-2» будет запущен? – Я уверенно могу сказать, что да, будет. Что касается сроков, могу только процитировать слова президента о том, что газопровод будет тестироваться, запускаться с сентября по декабрь. – В каких объемах сохранятся поставки газа через Украину? – Уже подписанные соглашения будут выполнены на сто процентов. В этом году, по моим оценкам, будет прокачано около 45 миллиардов кубометров. Но нужно понимать, что поставлять газ через Балтийское море экологически благоприятнее. Потери газа намного меньше. А экологические параметры для Европы очень важны. Европа сама будет ремонтировать украинские трубы, чтобы довести их до экологических параметров балтийской трубы? – Восточный вектор. Какие проекты наиболее перспективны для выхода на Тихоокеанский регион? – Еще в начале двухтысячных мы стали учитывать восточное направление. И эти планы реализуются. В 2000-м году на Сахалине добывали полтора миллиона тонн нефти, сейчас – более 19 миллионов. Появились десять миллионов тонн Талаканского месторождения «Сургутнефтегаза». С нуля до десяти миллионов выросла Иркутская нефтяная компания. Заработал газопровод «Сила Сибири». В прошлом году через него прокачано свыше четырех миллиардов кубических метров, в этом будет свыше восьми. А к 2025 году – уже свыше 38 миллиардов. Это же колоссальная динамика. Поставки сжиженного природного газа выросли с нуля в 2000 году до приблизительно 12 миллионов тонн только с Сахалина. – С учетом всего сказанного, какие задачи нужно решать отрасли в ближайшем будущем? Куда развиваться? – Задача из задач – насыщение внутреннего рынка газом, нефтью, нефтепродуктами, полимерными материалами. Мы же закупаем много полимеров. Дело даже не в том, чтобы наши заводы работали на экспорт. Давайте заместим хотя бы то, что мы закупаем. А закупаем мы на десятки миллиардов. Нужна глубокая переработка сырья. Это не агитация, это должно формулироваться жестко. Далее: мы просто обязаны остановить, а то и снизить внутренние цены на газ и электроэнергию. У нас цены на электроэнергию для промышленности стали выше, чем европейские и американские. Это очень серьезный вопрос сегодня. Юрий Константинович Шафраник, председатель Комитета ТПП РФ по энергетической стратегии и развитию ТЭК

С 2026 года крупнейшие российские компании, представляющие черную и цветную металлургию, сектор производства удобрений, электроэнергетику и цементную промышленность, подпадают под пограничное углеродное регулирование ЕС. Эксперты Сбербанка, KPMG, Boston Consulting Group и других компаний по-разному оценивают экономические последствия – но, в любом случае, речь идет о том, что финансовые ресурсы, которые могли бы нашими компаниями направляться на модернизацию российской промышленности, будут уходить в бюджет ЕС и направляться на модернизацию и реализацию проектов сокращения выбросов в странах ЕС. Вместе с тем, в соответствии с предлагаемыми в ЕС правилами, плата выбросы парниковых газов, которую компании платят у себя в стране, зачитывается при осуществлении пограничных платежей. Практически все страны двадцатки уже включили плату за выбросы в качестве одного из ключевых инструментов регулирования выбросов парниковых газов на национальном уровне. То есть, большинство стран уже в той или иной степени готово противостоять мерам ЕС. На сегодня в России  формально принят федеральный закон об ограничении выбросов парниковых газов (Федеральный закон от 02.07.2021 №296-ФЗ). Законом установлены требования об обязательной отчетности по выбросам парниковых газов (без верификации отчетов), а также правила регистрации климатических проектов (без стимулов к их реализации).  Таким образом, этот закон не содержит каких-либо регулирующих норм, которые позволили бы стыковать системы торговли выбросами в других странах с нашей системой «регулирования». Очевидно, без введения платы за выбросы в России, как минимум часть которой могла бы  направляться на поддержку климатических проектов, наша система сохраняет высокие шансы остаться изолированной. Президент РФ Владимир Путин, выступая на ПМЭФ-2021, рассказал о планах организовать в России рынок торговли углеродными единицами. Пилотный проект власти планируют запустить на территории Сахалинской области. В связи с этим глава государства призвал компании, покупающие или планирующие покупать за рубежом углеродные единицы, вкладываться в климатические проекты в России — это будет для них же выгоднее. Сахалин станет первым регионом в Российской Федерации, в котором вводится принятая во многих странах мира система торговли выбросами парниковых газов, и который уже через несколько лет достигнет климатической нейтральности. Это очень большой шаг вперед. На наш взгляд, создание такой системы регулирования позволит привлечь значительные инвестиции в новые низкоуглеродные технологии, развитие возобновляемой энергетики, производство водорода. Важно то, что позитивный опыт Сахалина, возможно, будет  использовать при формировании национальной системы регулирования выбросов парниковых газов, которая должна будет защитить российские промышленные предприятия, но которой, увы, нет в нынешнем законе. С точки зрения определения вектора дальнейшего развития большое значение будет иметь разработанная Минэкономразвития России Стратегия долгосрочного развития Российской Федерации с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года. Вместе с тем, по основному сценарию Россия одна будет наращивать выбросы. При этом никакая система регулирования с платой за выбросы базовым сценарием вообще не рассматривается. В качестве компенсации отсутствия каких-либо мер Стратегией предлагается в два с лишним раза поднять поглощение СО2. Безусловно, поглощениями надо заниматься,  но каким образом   предлагается достичь столь фантастического роста, остается большой загадкой. Более того, у нас сегодня есть пожары на миллионах га, предупреждением которых практически не занимается никто, и вместо того, чтобы их локализовать пожары с самого начала их возникновения у нас из-за отсутствия финансирования принимаются решения их не тушить, в связи с чем площадь возгораний увеличивается в тысячи раз, и вся Сибирь задыхается в дыму. Очевидно, что с таким отношением к себе леса становятся не поглотителем, а эмиттером парниковых газов. Но самое интересное то, что Стратегией не предусмотрено дополнительное финансирование на ее реализацию. Такая Стратегия, которая предусматривает не сокращение, а значительный рост выбросов при отсутствии системы регулирования с ценой на углерод, на наш взгляд, никак не защитит национального производителя. И мы это начнем чувствовать уже через три года. ТПП России обращает внимание на необходимость более эффективного взаимодействия органов государственной власти с предпринимателями, включая ТПП, и мы всегда готовы к плодотворному диалогу.

Президент Торгово-промышленной палаты РФ Сергей Катырин рассказал «СОЮЗу», насколько важна цифровая инфраструктура для совместной работы бизнеса и как развивается экономическое сотрудничество России и Беларуси. Сергей Николаевич, а как вы сами относитесь к идее создания цифровой платформы? Сергей Катырин: Как показала пандемия, и мы уже обсуждали это на заседании Совета делового сотрудничества, состоявшемся в рамках VIII Форума регионов России и Беларуси, цифровизация - неотъемлемая часть деловых отношений и чуть ли не единственная возможность для предприятий продолжать совместную работу в период ограничений. Мы считаем одной из важнейших тем в повестке нашей работы на этот год создание цифровой инфраструктуры с функционалом, отвечающим требованиям по продвижению товаров и услуг и по поиску потенциальных деловых партнеров с возможностью заключения контрактов и ведения электронного документооборота через цифровую площадку. Торгово-промышленные палаты России и Беларуси с региональными подразделениями на сегодняшний день аккумулируют и опыт, и лучшие практики по многим аспектам развития международного предпринимательства и сотрудничества - и все это мы сможем использовать для создания цифровой платформы, которая, как мы ожидаем, будет способствовать расширению сотрудничества и поможет нам не только сохранить положительную динамику роста товарооборота, но и выйти на новые показатели. Как бы вы оценили уровень сотрудничества бизнеса наших стран? Сергей Катырин: В Республике Беларусь работает более 2400 компаний с российским участием, реализуется более 60 инвестиционных проектов в различных сферах. В первом полугодии 2021 года товарооборот России с Республикой Беларусь составил 17,4 млрд долларов, увеличившись на 42,41% по сравнению с аналогичным периодом 2020 года. Экспорт России в Беларусь составил 10,26 миллиарда долларов, увеличившись на 51,57%, импорт России из Беларуси составил 7,16 миллиарда долларов США, что на 31,06% больше, чем в первом полугодии прошлого года. Российские предприятия экспортируют около 73% всех белорусских продуктов: 80% от всего белорусского экспорта молочной продукции, 85% от готовой мясной продукции и 60% мяса. Помимо этого, важными экспортными группами являются средства наземного транспорта, механические устройства и изделия из черных металлов. Белорусские предприятия импортируют в основном сырьевые ресурсы (нефть, газ), черные металлы. А экспортируют - мясную и молочную продукцию, продукцию машиностроения, мебель, пластмассовые изделия. Цифровизация – реальная возможность для предприятий сообща работать во время пандемии Что-то мешает нашему сотрудничеству? Сергей Катырин: Российские и белорусские предприятия заинтересованы в развитии торговых связей и производственной кооперации, активно сотрудничают. Конечно, в процессе сотрудничества у предприятий возникают сложности в части применения на практике различных регулятивных и нормативных актов таможенного и налогового регулирования, но тут мы совместно с коллегами из Белорусской Торгово-промышленной палаты стараемся оказывать предприятиям всестороннюю помощь в преодолении излишних административных барьеров. И стоит отметить, что экономические отношения двух стран развиваются достаточно успешно. На фоне роста товарооборота растет и спрос на услуги финансовых организаций, в частности, на услуги, связанные с проведением расчетов и финансированием заключаемых контрактов на поставку продукции, в том числе международные импорто-экспортные факторинговые операции. Одним из важнейших условий развития торговых отношений является доступность финансовых услуг российских и белорусских кредитных учреждений, входящих в банковские группы, представленные на территории России и Беларуси. И здесь мы ведем активную работу и помогаем российским и белорусским предприятиям использовать финансовые услуги ведущих банковских групп России и Беларуси, экспортно-импортных агентств и прочих кредитных учреждений, поскольку не всегда у них есть возможности и ресурсы для получения этой помощи.

Многие слышали на конференциях восторженные выступления финтех-компаний о перспективах и возможностях концепции open banking. Что при этом легко заметить? В радужных докладах стартаперов обычно нет ни слова о уязвимостях этой модной концепции. И про ее безопасность докладчики не любят говорить, и про проблемы будущего регулирования. Все это естественно – ответов на многие вопросы просто нет, а титаническая по сложности задача обеспечения стабильности работы банковской системы страны при массовом появлении на рынке новых цифровых игроков B2B аналогов пока не имеет. ЦБ ответит за все? Open banking привлекателен своими возможностями как для клиентов, так и для банкиров. Стимулирование конкуренции, снижение затрат, открытие магистрального пути к финансовым инновациям, к более быстрым и удобным сервисам – все это приятные следствия его появления. Большинство банкиров серьезно подумывают об использовании архитектуры «открытого банкинга» как основы для модернизации своего бизнеса и открывающихся возможностей получения дополнительных доходов. Плюсов у open banking действительно много, но есть и проблемы. Как происходящее должен регулировать ЦБ? На многие вопросы однозначных ответов до сих пор нет. Какие именно услуги надо «открывать»? Стоит ли регулировать их ценообразование? Как оценивать и, возможно, сертифицировать «третьи» стороны? Как распределять ответственность сторон, если что-то пошло не так? Это только часть незакрытых вопросов. Более философские вопросы в этом ряду, также требующие осмысления – насколько жестким должно быть регулирование open banking вообще? Какие проблемы open banking решит именно в России? Конечно, у любого регулятора по любому поводу много стратегического («дальновидного») мышления – в этом он всегда силен. Возможно кто-то в ЦБ и сегодня сможет дать ответы на эти вопросы. Однако, очевидно, что одного визионерского мышления здесь, увы, недостаточно, для получения ответов требуется еще и детальное знание новых технологий. В этом направлении ЦБ весомый шаг уже сделал – создал Ассоциацию Финтех, в которой собрал представителей основных направлений развития новых цифровых технологий. Эти уязвимые API Ключевая и болезненная точка соприкосновения банка и финтех-компаний – банковские данные. Открытие банковской инфраструктуры всегда сопряжено с риском и требует усиленных мер безопасности и защиты. В открытых АPI традиционные технологии защиты приобретают специфику – это касается всего. Скажем, на 100% правильно организовать авторизацию для API, вообще, видимо, невозможно. Это не пустые страхи и опасения – количество атак на API с каждым годом растет. Фактически, некоторые из самых серьезных нарушений безопасности в последнее время связаны именно с уязвимостью API. По всему миру печально известна уязвимость API, связанная с активностью компании Cambridge Analytica – тогда лазейка в API Facebook позволила этой компании раскрыть личную информацию о более чем 50 миллионах человек. Компания Gartner уже много лет заявляет, что к 2022 году проникновения злоумышленников через API станут более частыми, а «к 2024 году атаки, использующие уязвимости в API и связанные с этим утечки данных, практически удвоятся». Конечно, во многих хищениях и утечках виновато сверхбыстрое развитие цифровых технологий и желание разработчиков скорее удовлетворить требованиям бизнеса. Безопасность новым технологиям обычно «мешает» и ее задвигают на второй план. В условиях открытого банкинга ситуацию осложняют и системные проблемы. Например, любой формат открытого банковского обслуживания, объединяющий несколько API-интерфейсов, автоматически дает мультипликативный и непредсказуемый эффект появления новых уязвимостей. В странах ЕС для обеспечения безопасного функционирования систем API уже введены два дополнительных механизма противодействия. Это, во-первых, сертификация всех стартапов силами регуляторов и второе – введена страховка за счёт самих стартапов от последствий возможных утечек данных. Все это, конечно, сразу отсекает значительную часть игроков рынка. Будет ли реализована эта идея нашим регулятором пока неизвестно. По словам Артема Сычева, первого заместителя директора департамента информационной безопасности, в ЦБ это открытый вопрос. Думаю, однако, что если бы спросили российских банкиров на этот счёт, то они бы однозначно проголосовали за безусловное введение этих двух механизмов, ограничивающих активность (и безответственность) стартаперов. Сберономика на марше Bigtech и экосистемы, владельцы которых никому стараются не подчиняться и в которые хотят превратиться некоторые наши банки, стирают грани между отраслями. Почему-то при этом они еще и всегда выходят за рамки регулирования. Технологические компании со временем, видимо, еще в большей степени будут размывать грань между финансовым и нефинансовым регулированием. Ясно, что bigtech не могут продолжать движение в этом направлении и свое развитие без соответствующего регулирования. Регулятор в лице ЦБ старается уже сегодня многие процессы направлять, как-то регулировать, придумывает ограничения, но, видимо, с экосистемами в одиночку ему не справиться и весьма вероятное направление его будущей активности – это подключение ФАС и использование методов Федеральной антимонопольной службы – поскольку всё то, что делают огромные экосистемы (а также и средней руки финтехи, отжимающие бизнесы у более мелких структур сферы платежей), касается серьезной монополизации рынка, которой быть не должно. Мелких вперед! Наверное, нельзя ожидать, что небольшой стартпап в своем развитии сможет следовать той же логике, что и bigtech. Логично, если регулирующие органы будут стараться обеспечить скажем, небольшим необанкам преимущества в рыночной конкуренции с крупными финансовыми учреждениями. Это было бы естественно. С другой стороны, двойной стандарт может оказаться слишком «несправедливым» по отношению к средним и крупным организациям, которым, возможно, придется столкнуться со значительным давлением регулятора. В Германии, например, решено не делать никаких нормативных исключений для финтех-компаний, связанных с их размерами. Как будет у нас пока неизвестно. Еще один ракурс регулирования очевидным образом связан с гибкостью технологий новых игроков. Все происходящее в open banking уже сейчас меняется очень быстро, и то, что было вчера, быстро устаревает. Это тоже важный вызов регулирующим органам. Им придется адаптироваться для отслеживания новаций и даже отчасти поменяться самим в части протекающих внутренних бизнес-процессов. Молчание ягнят Наверное, хороший способ построить адекватное регулирование, это изучить системы open banking в других странах и оценить последствия его внедрения для традиционного банкинга. Хотя успешных примеров пока мало (Великобритания?). Не превратился ли там открытый банкинг в завуалированную попытку технологических компаний системно подорвать основы банковского сообщества? Не стал ли open banking поводом для передела сфер влияния? И, наконец, не превращаются ли банки в баранов, которых ведут на заклание? Ответы мы скоро получим и для России.  

Кибер-физические системы объединяют в себе решения как на цифровом, так и на физическом уровнях. Поэтому подходы к определению и оценке угроз для кибер-физических систем несколько иные.

«В настоящее время отработаны и внедрены эффективные механизмы в сфере защиты прав на товарные знаки при их незаконном использовании в доменных именах, в том числе процедуры дальнейшей передачи доменного имени законному правообладателю в соответствии с положением «О процедурах, подлежащих применению при возникновении споров о доменных именах», — сказал Фатеев.

В первом полугодии 2021 года на фоне неблагоприятной макроэкономической ситуации потребление в России большинства упаковочных материалов и изделий демонстрирует уверенный рост. Прирост объемов производства в России основных видов упаковки достигал 12% по отношению к аналогичному периоду 2020 года, при том, что и 2020 год показал значительный рост отечественного упаковочного рынка. Председатель подкомитета по развитию упаковочной индустрии Комитета ТПП РФ по предпринимательству в лесопромышленном комплексе, генеральный директор Национальной конфедерации упаковщиков (НКПак) Александр Бойко отметил, что новые тренды в покупательских предпочтениях и поведении, которые появились в 2020 году, сохраняют свою значимость и в 2021 году. Ритейл и производители товаров повседневного спроса, опробовав новые форматы взаимодействия с покупателями, продолжают развивать омниканальность и онлайн-торговлю. Новые тренды отражаются на упаковке. Ее производителям приходится прикладывать немало усилий для реализации своих планов и достижения целевых производственных и финансовых показателей. Эксперт обратил внимание на изменение за прошедшие полтора года структуры спроса на упаковку, как со стороны ее промышленных потребителей, так и населения. Уменьшаются тиражность выпуска упаковочных изделий и объём вложений товара в упаковочную единицу. Снижение негативного воздействия на окружающую среду, как производства упаковки, так и ее отходов, также остается одним из определяющих трендов развития упаковочного рынка. COVID-19 значительно повысил во всем мире важность упаковки, как одного из важнейших факторов обеспечения безопасности, гигиеничности товаров, бесперебойного снабжения населения всем необходимым. «Упаковочное решение становится одним из важнейших инструментов продаж» - подвел итог Александр Бойко.  

В сентябре Минфин России опубликовал мониторинг применения Федерального закона от 18 июля 2011 г. № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц» в 2020 году. Представленные показатели не стали открытием для большинства участников закупок.