Что роднит Гайдара с Булгаковым и Набоковым

В издательстве ГУ ВШЭ вышла новая книга культуролога Ирины Глущенко "Барабанщики и шпионы. Марсельеза Аркадия Гайдара". Глущенко занимается советской историей и пять лет назад выпустила очень интересную книгу о советском общепите и деятельности Анастаса Микояна на посту наркома пищевой промышленности. Новая книга рассматривает не историю быта и питания, а литературные произведения в контексте советской жизни 1930-х — времени шпиономании и Террора, с одной стороны, а милитаристской и первооткрывательской романтики — с другой; "времени становления, оформления и, наконец, уверенного заявления о себе "советского". Книга интригует, в первую очередь, заявленным сопоставлением трех произведений писателей, максимально друг от друга далеких: Аркадия Гайдара, Михаила Булгакова и Владимира Набокова (соответственно "Судьба барабанщика", "Дара" и "Мастера и Маргариты"). Как сообщает издательство, автора вдохновляла методика литературоведа Бенедикта Сарнова, сопоставившего "Камеру обскура" Набокова с "Возвращенной молодостью" Зощенко.
В опубликованном отрывке из "Барабанщиков и шпионов" демоническая фигура Сережиного дяди у Гайдара сопоставляется с Воландом и его подручными-трикстерами из "Мастера и Маргариты": подобно тому, как Воланд вселяется в квартиру Берлиоза, дядя проникает в Сережино жилище. Совпадения продолжаются дальше: "С приездом дяди и Якова в квартире мальчика поселяются запахи из ада: "...через щель под дверью ко мне дополз какой-то въедливый, приторный запах. Пахло не то бензином, не то эфиром, не то еще какой-то дрянью". В квартире Берлиоза, когда там уже живет нечистая сила, "вся передняя наполнилась запахом эфира, валерьянки и еще какой-то мерзости". Автор заключает: "…хотя у Булгакова действуют посланцы ада, а у Гайдара — бандиты и шпионы, и те и другие пользуются одинаковыми приспособлениями. Ситуации в каком-то смысле зеркальны".

Нам удалось поговорить с Ириной Глущенко и спросить у нее, что побудило ее сравнивать тексты Гайдара, Набокова и Булгакова — ведь, кажется, трудно найти более непохожих писателей. "Но это-то и интересно! В произведениях, которые на первый взгляд и сравнивать нельзя, обнаруживаются параллельные мотивы. Инвариант текущего времени, когда мы оглядываемся назад и говорим: "о, это тридцатые годы!", даже если в тексте нет упоминаний о реалиях истории", — отвечает исследователь. Несмотря на то, что и в романе Булгакова, и в повести Гайдара тема репрессий, "пусть и намеками", всплывает, Глущенко "хотела писать не про политику, а про эпоху" — ту самую, которую уже изучала в предыдущей книге. "Судьба барабанщика" выходит в 1939 году, в этом же году выходит и "Книга о вкусной и здоровой пище". Конец тридцатых — загадочное время! "Советское" словно оформляется и уверенно заявляет о себе. И заверяет, что отлично от всего остального. А так ли уж и отлично, если подумать?"

Глущенко уверена, что метод поиска параллелей и аллюзий чрезвычайно плодотворен. "Сравнение — это инструмент: я вижу ландшафт под другим углом, в другом спектре восприятия, вырисовываются универсалии. И мы вдруг улавливаем тот самый "дух времени".

При чем же здесь Набоков? Как эмигрантский "Дар", роман о живущем в Берлине русском поэте и прозаике Федоре Годунове-Чердынцеве, может быть связан с Гайдаром и Булгаковым? "Центральная параллель — это сюжет о набирающем силу оружии. У Гайдара это браунинг, у Набокова — револьвер", — объясняет Глущенко и заключает: "Гайдар и Набоков вряд ли подозревали о существовании друг друга. Но тексты их выдают общее настроение. "Судьба барабанщика" и "Дар" объединены общим временем: в воздухе близкое ощущение войны".

Корреспондент Лев Оборин

21.07.2015