1937 год, Китай. Американский гробовщик Джон направляется в Католическую церковь в Нанкине, чтобы сделать посмертный грим священнику и попадает в самый эпицентр военных действий. Он оказывается единственным мужчиной среди учениц монастыря и красивых молодых гейш, нашедших убежище в стенах храма. К единственной из них девушке, знающей английский, у Джона возникает симпатия, которая перерастает в настоящее взаимное чувство. Чтобы спасти несчастных женщин, он выдает себя за священника и пытается их вывести из охваченного войной города...
Китайский ответ «Списку Шиндлера» от режиссера «Героя», «Дома летающих кинжалов» и еще нескольких фильмов, жанр которых никак не вяжется с настоящей картиной. На первый взгляд.
В основу «Цветов войны» положены события, происходившие в Нанкине в декабре 1937 года во время японо-китайской войны. Японцы, захватившие город, без малого неделю истребляли не только оставшиеся горстки китайских солдат, но и мирных жителей, не обходя вниманием женщин и детей. О том, чем грозила любой жительнице Нанкина любого возраста встреча с японцами и снята, в основном, эта лента. Другие факты и процессы, которые могли бы в принципе заинтересовать зрителей, даны лишь эпизодами, правда, очень сочными, в духе, так сказать, азиатского приключенческого кино — с замедленной съемкой и ОЧЕНЬ красивыми летающими предметами.
Некто Джон Миллер (Бэйл), гробовщик, приезжает в город в самый разгар событий, чтобы похоронить священника местного католического собора. Вместо ожидаемой платы за труды он находит только погреб с вином, стайку китайских учениц-католичек и мальчика-служку. Буквально тут же из дома по соседству в монастырь приходят спасаться проститутки, а вслед за ними — японские солдаты. Преодолев естественное желание залезть в шкаф и переждать, Джон Миллер выдает себя за священника и пытается защитить всех попавших под его опеку девушек. Сделать это в обычном, даже приключенческом кино, возможным не представляется, но «Цветы войны» — это что-то вроде китайского героического фэнтези, поэтому шанс есть.
Китайские католички интересны уже сами по себе, равно как и гробовщик, в считанные секунды, да еще со страшного похмелья превратившийся в ангела-хранителя несчастных девушек. Но Чжану Имоу некогда обращать внимание на такие пустяки, поэтому укрепление девичьей веры он демонстрирует с помощью разбитого пулей витражного стекла (красиво), а перерождение гробовщика в священника сопровождает медленным разворачиванием полотнища с эмблемой Красного Креста (очень красиво). Чтобы более к этим темам не возвращаться и сосредоточиться на главном — истории о прекрасных проститутках с золотыми сердцами. Среди которых одна (самая красивая, с сердцем наивысшей пробы), естественно, свободно говорит на английском и, естественно, имеет самую печальную судьбу.
В истории этой, кроме того, есть противоестественно бесстрашный и великодушный майор Ли, несколько японских военных — чудовищ разной степени кровожадности, и еще несколько второстепенных китайцев, которые, все как один, в нужный момент становятся героями и от души противостоят захватчику. Начавшись с относительно оригинальных и страшных сцен, достойных реалистичной военной драмы, «Цветы войны» превращаются даже не в полуфантастическую мелодраму, а в сказку вроде «Проклятия золотого цветка». Только костюмы попроще, времена поновее и в главной роли голливудский актер. Возможно, решив соединить религию Запада, мифологемы Востока и Кристиана Бэйла, Имоу рассчитывал на «Оскар». И, как известно, зря.
По мне, так по этому фильму «Оскар „рыдает горючими слезами. Фильм про героизм, когда людям нечего терять и впереди только смерть, они очень достойно и красиво погибают. Фильм про самопожертвование. В нём есть чисто восточное понятие правильно-неправильно, что нельзя жить не в ладах с совестью.
И, как и в жизни часто бывает, люди, которых воспитала улица, намного человечнее, чем“ положительные с примерным поведением». Так и здесь, проститутки оказываются намного чище, чем бытиё их окружающее. Всем рекомендую.
Никогда не являлась поклонницей азиатского кино, и культура и мировоззрение были мне чужды. Посмотрела фильм только из-за того, что в нем снимался любимый и уважаемый мною Кристиан Бейл и была приятно удивлена. Этот фильм уже перешагнул за рамки чисто азиатского, поскольку события, отраженные в нем интернациональны и могли происходить где угодно.
Да, конечно, что-то подобное уже было: и разрушенные, заваленные трупами улицы, и сцены боев с летящими пулями и натурально бьющими фонтанчиками крови (почему-то вспоминается «Сталинград» Ф. Бондарчука). Но этот фильм и о войне и не совсем о ней. Он об осознании своего выбора перед лицом обстоятельств, о том, что делает человека человеком. Нравственное перерождение ради спасения детей — будущего страны — вот его главная идея. Война здесь служит лишь декорацией на фоне которой происходит переход от эгоизма к самопожертвованию.
Не стану повторяться и пересказывать сюжет, скажу лишь, что главные герои по сути являются деклассироваными членами общества. Бомжеватого вида пьяница — гробовщик, скрывающий под маской этакого развеселого «янки „незаживающую душевную рану, нанесенную смертью маленькой дочери.“ Жрицы любви» из местного борделя, с детства обреченные вести такую жизнь, шлюхи по ремеслу, но не по призванию. В жизни, как говорится, всегда есть место подвигу, и разве так уж важно, кто его совершает — солдаты, проститутки, или пьяница — гробовщик? «Цветы войны» — название как нельзя лучше подходящее к фильму. Именно они, хрупкие и беззащитные как цветы, невинные жертвы любой войны — дети, девушки, женщины в первую очередь страдают от грязных игр политиков, развязывающих войны.
У Кристиана Бейла здесь одна из самых сильных ролей в его карьере. Этому талантливейшему британцу по силам любые роли, но особенно ему удаются персонажи сложные и неоднозначные, с душевным надломом и в тоже время не лишенные своеобразного обаяния.
Конечно, можно искать в фильме недостатки, и при желании найти, но для меня в кино всегда были главными душа и атмосфера. Останется ли фильм в моей памяти, или я быстро его забуду. В «Цветах войны» души и атмосферы предостаточно и запомню я его надолго.
