30 лет назад — 7 ноября 1990 года — было совершено покушение на генерального секретаря ЦК КПСС и президента СССР Михаила Горбачева. Убить генсека решил 38-летний ленинградец, слесарь Александр Шмонов. Для покушения террорист-одиночка выбрал самый подходящий момент — в этот день на Красной площади проходила демонстрация в честь 73-й годовщины Великой Октябрьской революции. Ни сам Горбачев, стоявший на трибуне Мавзолея Ленина, ни сотрудники его службы безопасности в тот момент даже не догадывались, что в пятидесяти метрах от них под звуки праздничного марша неприметный человек готовится одним выстрелом изменить историю страны.
«Призываю вас убивать членов Политбюро»
Александр Шмонов родился 21 февраля 1952 года в семье милиционера — главы Колпинского районного управления внутренних дел. Семья была благополучной: Александр в ней рос с братом. По стопам отца-полковника Шмонов не пошел: он стал младшим научным сотрудником в Научно-исследовательском институте (НИИ) кибернетики.
Шмонов-младший не разделял и политических взглядов родителя: тот являлся убежденным коммунистом, а Александру по душе была демократия. Ему удалось стать автором нескольких изобретений, но ими никто не заинтересовался. Раздосадованный Шмонов уволился из института и на некоторое время переехал жить в Узбекистан.
Там он тщетно пытался опубликовать свои научные труды, а по возвращении узнал, что его место в НИИ уже занято — изобретателю ничего не оставалось, как идти слесарем по обслуживанию систем вентиляции в тридцатый цех Ижорского завода.
В 1989 году Шмонов стал участником «Ленинградского народного фронта», а годом позже вступил в «Свободную демократическую партию России» — обе организации выступали за «увеличение свободы для народа».
В начале весны 1990 года Шмонов от слов перешел к активным действиям: 6 марта отправил всем кандидатам и действующим членам Политбюро ЦК КПСС письма-ультиматумы, в которых помимо всего прочего требовал всенародных выборов главы государства, введения многопартийности и разрешения на частную собственность.
Все условия следовало выполнить до марта 1991 года (позже срок был сокращен до осени 1990 года) — в противном случае Шмонов угрожал убить часть высокопоставленных коммунистов.
Той же ночью у метро «Киевская» и во дворах на Кутузовском проспекте появились листовки следующего содержания: «Дамы и господа! Призываю вас убивать членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС». Они тоже были делом рук неугомонного Шмонова.
Прежде чем отправиться расклеивать призывы, Шмонов решил замаскироваться — прилепил на нос кусок медицинского бинта. Все 14 листовок он распечатал на машинке «Любава» — зная, что каждый экземпляр печатного устройства ставится на учет в КГБ, после изготовления призывов Шмонов затер литеры напильником и закопал машинку в лесу.
К оружию!
Впрочем, действия Шмонова не возымели никакого эффекта — угрозы террориста в Кремле всерьез никто не воспринял. Но Александр не шутил: он уволился с завода и начал работать распространителем газет, чтобы на скопленные деньги купить боевое оружие. Правда, сделать это террористу так и не удалось. Тогда он решил приобрести охотничий билет, для чего ему потребовалось целых три года.
В октябре 1990 года Шмонов получил справку о том, что он психически здоров, обратился с ней в милицию и вскоре стал обладателем разрешения на покупку оружия. После этого в одном из магазинов Ленинграда Шмонов за 900 рублей купил немецкое охотничье ружье. По некоторым данным, оружие он сразу же опробовал на охоте — убил лося со 120 метров.
Шмонов надеялся, что ликвидация «захватившего высокую власть» генсека наконец даст возможность провести в стране народные выборы. Главное, в чем террорист винил Горбачева — это гибель 21 жителя Тбилиси в ходе антикоммунистического митинга в апреле 1989 года.
Кроме того, Шмонов считал, что генсек, который в январе 1990 года в ходе карабахского конфликта отдал команду на штурм Баку, должен понести ответственность за смерть 134 мирных жителей города. Целью Шмонова был не только Горбачев, но и председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, которого террорист также считал виновным в смертях жителей Тбилиси и Баку.
Две пули для генсека
Вооружившись, Шмонов начал активную подготовку к покушению. К тому времени он обзавелся семьей — вместе с женой Ларисой и новорожденной дочкой Марией Александр жил в общежитии. Свои планы от семьи он скрывал, используя в качестве штаб-квартиры расположенную в деревне Антропшино дачу супруги.
Свое ружье — его правый ствол был заряжен пулевым патроном «Спутник», а левый патроном с пулей Полева — Шмонов упаковал в сшитый чехол, который прижал к телу закрепленным ремнем резиновым ковриком, а сверху обмотал бинтом.
Всю сложную конструкцию террорист укрыл под шарфом и длинным пальто, которое купил специально для «операции». Для удобства террорист отпилил у ружья приклад, но стволы трогать не стал. Также Шмонову пришлось убрать мушку — он опасался, что в самый ответственный момент оружие может зацепиться ею о пальто.
Впрочем, оставалась прицельная планка, которую террорист счел достаточной для точного поражения цели. Перед поездкой в Москву Шмонов некоторое время тренировался в лесу — несколько раз доставал ружье из чехла и целился в дерево.
А чтобы ружье не обнаружили во время вероятной проверки металлоискателем, Шмонов изготовил плакат с надписью «Крепись, государство!», который поместил на железный штырь.
Александр думал, что, скорее всего, будет убит после покушения — на этот случай он написал прощальную записку, где объяснял мотивы своего поступка, и положил ее в карман пальто. Тем не менее Шмонов решил подстраховаться и надел под пальто самодельный бронежилет. А на случай, если его попытаются задержать, он задумал блефовать и грозить самоподрывом.
«Представил на секунду, что расстреляют»
В Москву Александр Шмонов прибыл 6 ноября — переночевал в снятой в коммуналке комнате. На следующее утро он замаскировался — наклеил усы, нацепил очки и парик — и отправился на праздничное мероприятие.
К слову, попасть в число демонстрантов террористу удалось не без труда — бдительные москвичи из двух колонн не признали в Шмонове соседа по району и не приняли его в свои ряды. Александру повезло с третьей группой, где внимания на него никто не обратил.
В 11:10 Шмонов, наконец, оказался неподалеку от трибуны, расстояние до которой, по его подсчетам, было менее 50 метров. Заметив обе цели — Горбачева и стоявшего рядом с ним Лукьянова, террорист на три метра оторвался от основной массы демонстрантов, достал ружье и, догадываясь о наличии у генсека бронежилета, стал целиться ему в голову.
Как позже расскажет на следствии Шмонов, изначально у него был сообщник, который должен был при помощи направленного в воздух пистолета Макарова отвлечь на себя внимание в момент, когда Шмонов будет целиться в Горбачева. Но в самый последний момент подельник передумал и отказался участвовать в ликвидации генсека.
Между тем в момент, когда Шмонов целился в Горбачева, его заметил сопровождавший колонну сержант из 1-го полка патрульно-постовой службы Мосгорисполкома Андрей Мыльников.
В задачу постового входила организация связи между штабом демонстрации и первыми секретарями райкомов партии — Мыльников передавал информацию о движении вверенной ему колонны. Милиционер подбежал к Шмонову буквально за секунду до выстрела, схватился за ружье и направил его вверх.
«Схватили и понесли»
Шмонов нажал на спусковой крючок — раздался выстрел в воздух. Сразу сориентировался начальник охраны генсека Владимир Медведев: он закрыл Горбачева своей спиной. Сам советский лидер даже не понял, что произошло, — успел лишь заметить начавшуюся на площади потасовку.
Остались стоять на трибуне и другие высокопоставленные коммунисты. Лишь один человек спрятался за трибуной — им оказался председатель Московского горсовета народных депутатов Гавриил Попов.
Между Мыльниковым и Шмоновым завязалась короткая схватка, в ходе которой прозвучал второй выстрел — пуля попала в здание ГУМа.
Тем временем на помощь сержанту подоспели его коллеги: курсанты Московской высшей школы милиции, участковые и чекисты скрутили сопротивлявшегося террориста и затащили его в здание универмага.
Задержание произошло в считанные секунды и было настолько стремительным, что Шмонов даже не успел осуществить вторую часть своего плана — начать блеф со «взрывчаткой», которая якобы у него была. Ружье террориста Мыльников передал одному из подоспевших чекистов. За обезвреживание Шмонова сержанта наградили орденом Красной Звезды.
«Что же он утворил?»
После инцидента с задержанием Шмонова демонстрация двинулась дальше, а о том, что произошло покушение на генсека, обычные жители СССР узнали не сразу — в прессе это событие сначала было освещено крайне скупо.
Но вскоре советским гражданам все же объявили, что в действительности произошло около мавзолея, и назвали имя террориста. Это стало настоящим шоком для родителей Шмонова, которые в то время находились в Алма-Ате.
Жена Шмонова не захотела оставаться с террористом — через полгода после его ареста она подала на развод. За организацию покушения на Михаила Горбачева Шмонова с большой вероятностью ждал расстрел. Но Александру повезло — эксперты из института Сербского признали его невменяемым.
По словам самого Шмонова, в экспертизе участвовали семь психиатров, двое из которых признали его здоровым. Но диагноз пятерых врачей был прямо противоположным: они заявили о невменяемости пациента. С заключением, спасшим ему жизнь, тот не согласился.
«Жалею, что не попал»
Следствие по делу о покушении на Михаила Горбачева длилось около года. В итоге Шмонов был определен на принудительное лечение на неопределенный срок. В психиатрической больнице террорист в итоге провел три с половиной года — и с ужасом вспоминал лечение.
На свободу он вышел в июне 1995 года — Александр получил вторую группу инвалидности, что не помешало ему устроиться на должность слесаря по ремонту систем отопления в частную фирму. А в 1999 году он пытался баллотироваться в депутаты Госдумы по 206-му избирательному округу Санкт-Петербурга, но не сумел собрать нужного количества подписей.
После провала политической карьеры Шмонов занялся бизнесом и написал книгу о покушении. Впрочем, прибыли эти занятия ему не принесли — до самой пенсии террорист-одиночка зарабатывал ремонтами квартир. Своей вины Шмонов не признал и не раскаялся.
