Песнь моря

Второй мультфильм ирландского мультипликатора Томма Мура и по совместительству одна из лучших анимационных лент последних лет

Отношения Бена и его младшей сестренки Сирши никак не ладятся — мальчик винит ее в смерти матери, а немая от рождения девочка, не понимая семейных перипетий, настойчиво ищет сближения с братом. На все это угрюмо взирает их отец Конор, смотритель маяка, на котором они и живут вместе с огромным псом Ку. Все меняется с приездом бабушки, которая забирает детей к себе в город, чтобы они росли в подобающих условиях, но вместо радости на лицах брата и сестры — слезы. Однако в городе Бен узнает, что его сестра — не просто девочка, а последняя из селки — женщин, способных превращаться в тюленей, одной из которых была и их мать. А дальше начинается самая настоящая сказка…

«Песнь моря» — действительно самая настоящая сказка, не тронутая эрозией современной поп-культуры, не переиначенная в угоду политкорректности или маркетинговой выгоде. В основе мультфильма лежат ирландские предания, а большинство персонажей — прямиком из местной мифологии, так что местами определить, кто есть кто, бывает непросто, что, впрочем, только добавляет ленте сказочности и очарования. В этом смысле Томм Мур напрямую продолжает традицию своего дебютного мультфильма «Тайна Келлс» вплоть до песен на ирландском языке и повторяющихся мотивов. Однако и отличия от первой картины тоже есть — прежде всего это более проработанные в плане драматургии персонажи, как главные, так и второстепенные, а последние здесь получились настолько интересными, что каждый из них мог стать героем какой-нибудь короткометражки.

Но самое главное, что отличает «Песнь моря» от десятков мультипликационных сказок, — собственно, сама анимация. Классическая двухмерная рисовка стараниями Мура расцветает дюжиной стилей, превращая экран в настоящую мастерскую художника. Несмотря на просто сочиненных персонажей и мир (которые, очевидно, не обошлись без влияния Миядзаки), режиссер и его художники не перестают удивлять разнообразиями техник и форм вплоть до самых финальных титров. Однако барочная сложность картины превосходно сочетается с простой по содержанию историей, дополняя ее не только символикой и смыслами, но и драматургической энергией. Все вместе это создает настолько сильный эстетический заряд, что отделаться от мысли, что Пропп и Миядзаки были бы наверняка довольны, уже невозможно.