Консенсус у власти и экспертного сообщества существует разве что в вопросе о причинах наступления кризиса: остановка бизнеса и обвал цен на нефть. Сегодня государству приходится принимать экстренные меры, и не все они находят понимание у российских экономистов, готовых вступить с правительством в полемику. Проблема не только в подходах, но и в большом количестве неизвестных. От продолжительности пандемии зависит объем помощи, а также круг ее адресатов. Нефть в этих условиях, скорее, играет стратегическую роль для стабилизации макроэкономики и накопления резервов.

Как и предыдущие два кризиса, этот не является результатом действия отечественных властей. Сегодня в мире бушует пандемия, пришедшая из Азии и обрушившая нефть. В 2008–2009 годах обвал цен на углеводороды стал последствием событий в США, а в 2014–2015 годах рост добычи сланца и замедление китайской экономики привели к сокращению спроса на российские ресурсы. Несмотря на это, наша страна активно диверсифицировала поставки своих сырьевых товаров, а также запустила импортозамещение для противодействия санкциям. Внешние шоки, перед которыми российская экономика слабо защищена, в настоящий момент накладываются еще и на сравнительно небольшой внутренний рынок. Даже с учетом ЕАЭС он вряд ли может стать главным драйвером развития страны.

Если экономика — живой организм, то финансы — его кровеносная система. Поэтому страны активно вливают деньги в экономику при наступлении кризиса, чтобы спасти остальные «органы». Откуда их брать? Запад наращивает госдолг, Россия тратит резервы, чтобы сохранить макроэкономическую стабильность. Разница в том, что национальные валюты стран Запада (доллар, евро, фунт стерлинг и пр.) — резервные. Они активно используются в международных транзакциях, поэтому спрос на них всегда выше, чем на рубль. Наконец, США являются крупнейшим потребителем товаров и услуг: это вынуждает другие страны, участвующие в производственной цепочке, использовать американские доллары для расчетов.

Теперь разберемся с рублем. Если его стоимость падает, то доходы от экспорта в резервной валюте в перерасчете на национальную валюту растут. Соответственно, снижение объемов продажи нефти и даже ее стоимости компенсируются падением курса рубля. Это позволяет стабилизировать бюджет, формирующийся, естественно, в рублях.

Денежная масса должна быть соразмерной экономике. Популярное мнение, что России следует снижать ключевую ставку и вливать рублевую ликвидность в экономику, все чаще встречается в экспертных кругах. Эта концепция обоснованна и безусловно достойна внимания. Однако, в отличие от стран Запада, нашей стране приходится бороться с инфляцией, нежели с дефляцией. Если спрос на деньги ниже, чем объем их обращения, то товары и услуги начинают расти в цене. Вдобавок, когда вся мировая экономика находится в плохом состоянии, резервные валюты наименее плохи. Именно поэтому капиталы бегут в развитые страны во времена кризиса.

Поэтому сегодня всем требуются доллары. Когда цены на акции падают, нужна наличная американская валюта, чтобы сохранить свое богатство. Другими словами, наступает дефицит ликвидности. Эта тенденция хорошо прослеживалась даже в стоимости золота, которая сильно упала в середине марта и только после вливания долларов в экономику США выросла до прежних значений. То есть золото, что удивительно, становится менее востребованным, чем доллар!

Банк России может снизить ставку хоть до нуля процентов или пустить в экономику триллионы. Но тогда к концу года мы будем покупать буханку хлеба вдвое дороже. Америка включила печатный станок, чтобы поддержать в первую очередь финансовые рынки, доля которых относительно реального сектора экономики существенно больше, чем в России или Китае. Пакет помощи из бюджета (2,2 триллиона долларов) — это лишь 10 процентов ВВП США, где за 100 долларов можно приобрести примерно столько же товаров и услуг, сколько в России за 2500–3000 рублей. Расчеты показывают, что российскому бюджету нужно потратить от 700 до 900 миллиардов рублей, чтобы пакет бюджетной помощи в нашей стране и США были сопоставимы.

Однако России нет смысла идти по пути западных стран. Это прекрасно понимают монетарные власти, в приоритете у которых отсрочка налогов для бизнеса, реструктуризация долгов и кредитные каникулы. А также предоставление целевых кредитов по нулевой ставке малым и средним предприятиям для выплаты зарплат. Разрабатывается пакет мер и для физических лиц. Возможно, власти все еще рассчитывают, что распространение коронавирусной инфекции получится быстро преодолеть, не увязнув в пандемии и не угробив целые отрасли экономики.  

Проблема в том, что сейчас трудно оценить, какой бизнес вообще сможет возобновить работу. Стоит ли, например, финансировать компании, которые встали из-за карантина, а не из-за отсутствия денег, то есть они все равно не оживут? Трудно сказать. Но очевидно одно: нужно разработать эффективный механизм выявления тех, кто пострадал из-за пандемии, и помогать адресно. А не растрачивать казенные деньги и бумагу в печатных станках ЦБ, иначе это только усугубит высокую инфляцию при растущей безработице и замедляющейся экономике. С ней как раз борются власти всех стран, включая и нашу, в условиях кризиса. Замечу, что сейчас около 4 миллиардов человек на планете находится на карантине: появление денег в их карманах не заставит самолеты летать, а бары работать. Проблема в остановке бизнеса, а не в отсутствии денег.

И все же всемирный карантин закончится. В первую очередь вырастет спрос на сырьевые и промышленные товары, которые торгуются в основном в долларах. Китай и Россия снова станут рынками, куда придет иностранный капитал. Есть ли смысл в таких условиях поддерживать отечественные финансовые рынки безграничным вливанием ликвидности, как это делает ФРС? Очевидно, что для России отказ от таких действий — это шанс снизить курс рубля до приемлемого уровня на какое-то время, чтобы абсорбировать внешние шоки. Иначе бы наступила гиперинфляция.

И да, на мой взгляд, России следует вливать рубли в экономику. Однако крайне ограниченно, так как западный сценарий возможен только в том случае, если другие страны будут покупать рубли, чтобы избежать девальвации своих накоплений. Звучит смешно, однако большие золотовалютные резервы страны — продукт не только горького опыта прошлых лет, но и инструмент искусственного снижения курса рубля: как в условиях, когда капитал уходит из России, так и в благоприятные годы, когда спрос на российские ресурсы взвинчивает курс, сильно осложняя производство и экспорт несырьевых товаров. Это же пытаются сделать и страны Запада, но спрос на их валюты заставляет снижать ключевые ставки, порой до отрицательных величин даже в стабильный период. Так что нейтральная денежно-кредитная политика Центробанка РФ и жесткое бюджетное правило — инструменты конкуренции России на мировых рынках.

Сегодня, когда весь мир ушел на карантин, нам остается только надеяться на врачей, так как вакцины нет не только от самого вируса, но и от экономического шока, вызванного пандемией. Более того, мы еще не знаем, каким будет реальный экономический спад. Поэтому применение радикальных монетарных мер может быть чересчур опасно. Последний козырь — вливание денег в экономику — не стоит использовать слишком рано.

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции