Анна Каренина

Невероятная экранизация известного романа Льва Толстого с не менее невероятным актерским составом: Киру Найтли западные критики уверенно называют лучшей Карениной всех времен.

В семье Стивы Облонского (Макфейден) большой переполох. Стива уличен в адюльтере с гувернанткой-француженкой, и его жена Долли (Макдональд) на грани нервного срыва. Уладить конфликт из Санкт-Петербурга в Москву едет сестра виновного Анна (Найтли) — жена государственного мужа Алексея Каренина (Лоу) и мать его единственного сына Сережи. По прибытию она переживает кратковременное знакомство с молодым офицером Вронским (Тейлор-Джонсон). В тот же день в столицу из села прибывает лучший друг Стивы помещик Константин Левин (Глисон), мечтающий заполучить в супруги юную светскую красавицу Китти (Викандер). Но Китти предпочитает Вронского, который, в свою очередь, серьезно увлекается Анной. И следует за ней в Санкт-Петербург.

Столь схематичное изложение синопсиса, в который при всем желании не втиснуть многоплановый роман Толстого, так же бессмысленно, как и попытка описать словами ту невероятную работу, которую проделал режиссер Джо Райт и вся съемочная группа в экранизации этой необычайно печальной истории.

Обычно режиссерского и сценаристского замысла хватало только на то, чтобы вычленить из романа историю супружеской измены и последующего за этим душераздирающего самоубийства. От Греты Гарбо до Софи Марсо, персонаж Карениной представал жертвой обстоятельств, погруженной в вязкую среду костюмной мелодрамы. Впервые за все время существования кинематографа (первый фильм по этой книге был снят в 1910 году) авторы превратили светский роман в грандиозную визионерскую драму на стыке кино и театра.

Самый экранизируемый русский роман на Западе дождался своего часа: новаторские приемы отнюдь не убивают здесь смысл и сюжет. Наоборот — заставляют толстовскую прозу существовать на уровне образов, что, несомненно, идет ей на пользу. Даже Левин — совершенно невыносимый персонаж, альтер эго писателя, известного несносным морализаторством, предстает здесь не столь очевидной альтернативой Вронскому и Каренину. Мужчины делятся на две категории: одни любят женщин, а другие любят косить траву в компании крестьян. В картине Райта и то и другое выглядит произведением искусства.

Беспримерная экранизация русской классики, оказавшаяся наполовину инсценировкой.

Джо Райт не питает иллюзий (и именно поэтому он избрал в качестве профессии величайшую из них). Он знает — абсолютно точно, — что Кира Найтли ни капли не похожа на Каренину, а гусарские усы Вронского Тейлору-Джонсону — как корове седло. И он, безусловно, в курсе, что никакие валенки и ай-люли не сделают русский дух в западном кино менее фальшивым.

И все же он выбрал не только Найтли и Джонсона, но и — жгучая насмешка над русскостью — Домналла Глисона, ирландца до корней огненных волос, которому вручил роль русофила Левина. И все же — в его кадр попали тройки, снега, бороды, меховые шапки и весь набор непременных и неоднократно опороченных штампов, ответственных за ту самую русскость. И все же — фыркнув в лицо гению духа — он создал из великого романа историю простой смертной любви. Почти что великую.

Райт сделал с «Карениной» то единственно верное, что можно было сотворить с ней в кино. Он сделал с ней — театр. Стоило заподозрить, увидев в титрах имя лукавого драматурга Тома Стоппарда. Все то, что не могло не показаться фальшью, они вместе водрузили на старомодные подмостки — и рампа сделала свое дело, извинив условности и раскрыв тлетворное очарование обмана. Сцена — закулисье — снежное поле — пыльные колосники — туманный деревенский пейзаж. Никогда не знаешь, что окажется за следующей дверью, — театр или явь. Герои плутают по лабиринту декораций, выстроенных Джо Райтом, все больше запутываясь в перипетиях любви, ревности и измен.

Анна, совсем по Толстому — выступая из своих невозможно роскошных нарядов, делает роковой выбор и погружается в пучину женского безумия. Каренин (фантастический Джуд Лоу), не по Толстому — трепетный муж, устает ее спасать. Белокурый Вронский обожает ее чувственно и пылко — и смирится с ее потерей, как смирился с необходимостью пристрелить любимую лошадь. Левин обретает семейное счастье, отдавшись чувству и не нарушив принципов. А Стива Облонский (обрусевший Мэтью Макфейден с пышными михалковскими усами) — благодаря своей чарующей беспринципности.

Из клубка человеческих счастий и несчастий Райт плетет кружево, в котором каждой ниточке положено свое место и свой единственно верный изгиб. Его эстетская маниакальная последовательность и вычурный, уже осужденный за это критикой стиль между тем блестяще вторят толстовским метафорам, смыслам и художественным приемам. Хрестоматийное противопоставление города и деревни перерождается в то самое ритмически сложное чередование вызывающей театральности с внезапными кадрами натурных съемок. А поезд — то чудовищный молох, то игрушка в спальне ребенка — неотступно преследует Анну до самого финала.

Впрочем, несмотря на великолепие формы, Джо Райт все равно снимал свою «Каренину» только ради страстей. Ради любовных истерик и сцен ревности, и отчаяния, и исступления. И вот другая причина разыграть ее на театре. Куда же еще поместить настоящие страсти, раз они настолько вышли из обихода, что стали шекспировскими? А подмостки, отделенные от правды рядом зажженных ламп, позволяют взмывать к трагедии там, где в других обстоятельствах позволена лишь скромная драма.